Кренясь, я преподношу себя публике одурманенной намертво, приглядывающейся свирепо, и нет мне возврата, молотьба аккордов рассчитана на эстетов, не потакайте нам оплатой труда.
За городом вылезаем бродить по канавам, оттопыренный мизинец указывает на точку, откуда слетают листья, окурки с моторами, взрывающимися моторами, громадные окурки, садись ко мне на живот и поболтаем.
Ты точная копия закопанной поблизости нимфы, осуществляющей высочайший выход к живым, когда они принимают, чтобы не запутаться, спецредства, обретая облик дозревших плодов своего воображения, сосредоточенных эксцентриков чаще обычного не догадывающихся о существовании великих чувств, ко мне спускается провод. Я по нему полезу туда, вкрапленным в то, отвлекая этих, расположивших тебя к себе обещанием прокатить на харлее, по интонации их пьяного мычания ты поняла им можно довериться. Они всю жизнь будут хранить трепетные воспоминания об одухотворенном группопом сексе.
Коренные американцы, рыгающие крепыши, судя по твоему акценту ты приехала издалека, из Восточной Европы? Как и я. Беглая чешка? Я русский. По неволе, но так же беглый, у вашего народа после пражских событий закономерная ненависть к нашему, ты правильно не соглашаешься, народ не при чем, мы приноравливаемся к действиям правительств и тоскливо вздыхаем или бежим ко всем чертям, как насчет совместного тура по штату Иллинойс? Ключевым фактором выступает наличие денег, без них, я гарантирую, мы бы пошли дальше, протыкая взорами луну, искали бы ночлег, заранее настроившись рухнуть от усталости на задворках гостеприимного населенного пункта, у вас никак? Вы нас не впустите? Я не хиппи, у меня короткая стрижка и от меня не разит, а она, да, со мной, я не в курсе чем она зарабатывает, вы спрашиваете, чем занимаюсь я? Я думаю.
Гляди, Дженни, он думает. Не поверхностный мужик, уважаю Не то что ты, женщина. Он думает, а ты? чем ты по жизни занимаешься?
Ты и сам, Генри, туп. Определенно тупее меня.
С чего же ты взяла? Чего же так сразу?!
Между пленниками выплат и налогов, потрепанной парой средних лет разразилась ругань, посыпавшиеся обвинения сдвинули нас с порога, нам пора расходиться, она ковыляет за мной, впившись мне в волосы, поворачивает и горячо целует на прощание; по пустынному шоссе как по канатной дороге, вибрируя и проваливаясь, впереди дерево. Мы уже на обочине.
Составляя о тебе мнение, надо полагать, что ты отпил большой глоток. Нарушая контакты, берешь на себя ответственность, поговорив с самим собой, поговоришь со мной, вполне вероятный исход, я в силах с этим смириться. Нас всех выгнали. Мы не любили электронные аранжировки. Попросив покинуть никому не нужный пустырь, посягнули на святое. Правила хорошего тона велят нам набрасываться и душить. Ты настаиваешь?
Я сдерживаюсь и смеюсь над тем фактом, что мне ни к чему сдерживаться, я умиротворен, я не претендую, законы рассаживания за гостевым столом, не обижают меня, если я не хозяин, а хозяин я только внутри себя. Временами действительно хозяин. Не слишком озабоченный прочностью связей с внешним обликом. Закисать в охладительной камере занимательно и полезно, но я потею, взбираясь без остановок, все больше мрачнею, тыкаясь в указатели предела, пребывая в равновесии, я прогрызу колею, изголодавшись по простору.
Во взгляде подозрение. В глазах не видно блеска. Подлечившись, я спасу альпиниста, чье тело исчезло, и замученная любовница вздохнула с облегчением; я верну ей и тело, и все остальное. Непосредственное общение с признанными мертвыми помешает мне нежиться в скрипящей койке, воспринимая ее как подругу непонятного альпиниста, а не как мою собственную, подцепленную в Ричмонде с инфекционным заболеванием.
Потрогай мою гитару. Подожди трогать меня. Пианино для Вани пока не подвезли, но вот он. Приехал. Закусив сигару, говорит о завтрашнем выступлении, о задыхающемся уникуме с губной гармоникой и чистой индейской кровью, да мы с подобными господами неоднократно проваливались, кого ты изыскал для восседания за ударными?
Флойд Гаст? Ленивый трансвестит из Бостона? Ну, ты и удружил. Зачем ты позволил ему прибыть в такую даль? Ничего своего мы исполнять не станем, ограничимся классическим блюзовым репертуаром, какого хрена, Ваня, он же и в нем не рубит. А Дику Хартссону ты не звонил? Обрел постоянную работу на пляже? Рельефный парень, в спасатели его примут и приняли, я догадался, с психоделикой он завязал. Нам расставание с нашей музыкой не грозит; не задерживаясь на одном месте мы собираем двигатель в ином мире, удивительное и там, и в реальности.
Помирившись с подлетающими сущностями, овладеваем ситуацией и принимаемся перечислять наименования взошедших ростков, цилиндрических настурций, меховой медведь весит две тонны, в недостроенном вольере не проходят маневры по присвоению.
Шпага с бархатной насадкой возбуждает обросшую самку, с трудом отличающую продавца от покупателя, владелец сипит о намерении вычистить склады; приведя его на наш концерт, мы бы постояли у выхода на сцену и вывалились играть в эпилептическом равнодушии.
Ты, Ваня, по клавишам. Я попаду в тон. От потрясающей сыгранности мы только теряем, розетка на груди у организатора небезопасно искрит, запекшиеся губы случайного флейтиста изголодались по засосам безотказных мексиканок, данный старик из местных?