Потерять человека! Дико! - Галайда, не присаживаясь, налил себе чаю, залпом выпил. Допрашивать бандитов будете?
- Нет! Не в моей компетенции.
- Звонили из Богатина. Следователь уже в дороге.
Кутай осторожно спросил:
- А Устю более детально не спрашивали?
- Устю? Ее спрашиваешь, а она, как тигрица. Будто мы виноваты, что Митрофана убили...
- Есть и наша вина, - сказал Кутай и, заметив, как Галайду передернуло, смягчил: - Косвенная. Территориально наш участок. Отвечаем за все, кроме землетрясения.
- Пригласить Устю?
- Я бы пригласил, товарищ капитан.
- Сейчас пригласим. - Галайда, выглянув в окно, распорядился позвать Устю.
Перевернув чашку и положив на донышко крохотный огрызок кускового сахара, Галайда приготовился уходить. Его беспокоило "чэпэ" с Путятиным. На заставе случались потери: были и раненые и убитые. Но это были потери в схватках с врагом. Теперь случилось что-то совсем иное: канул, будто сквозь землю провалился, рядовой Путятин, человек, имевший родителей, братьев, получивший среднее образование. О чрезвычайном происшествии уже доложено, и следователь Солод, по всей вероятности, займется не только пойманными убийцами, но и розыском Путятина.
- Подождем Солода. Нужен протокол, соблюдение формальностей. Милиционер чего-то накарябал, но этого мало. Политическое убийство все же... И преступники пойманы...
- Вполне естественно, - сказал Кутай.
- Надо было вам поручить предварительное следствие и опрос, пробурчал Галайда, - а то гоняют из штаба, лишь тратим дорогое время...
Кутай улыбнулся и, воспользовавшись паузой в деловом разговоре, попросил разрешения вымыть руки, что и сделал с особой тщательностью. Посмотревшись в мутное зеркальце над умывальником, причесал свои густые темно-каштановые волосы и, отойдя к порогу, бархаткой протер сапоги.
Все эти приготовления в ожидании Усти были понятны, и Галайда снисходительно наблюдал за лейтенантом. Эх, молодо-зелено, ну, ну...
В кабинет без стука вошла Устя, независимо, подчеркнуто дерзко прошла к столу, поставила принесенный ею глиняный кувшин и, словно продолжая начатый спор, заносчиво спросила Галайду:
- Ну, капитан! Хочу спытать тебя, що же це такое? Мои мальцы, спрос с них якой, все вернулись. А вы из шестерых одного посеяли! Какой будет процент отсева, капитан?
- Не расстраивай, и так тошно, - мирно попросил Галайда, любуясь дивчиной. - Посоветуй, где искать?
- Дэ шукать? - Устя шмыгнула носиком. - Ясно дэ! На кладбище!
- А легкая ты, оказывается, на чужое горе!
- Що? - Устя вплотную подступила к Галайде, оттеснила его к стене. Да разве ваше горе не наше горе? Ты що ж, меня от себя отпихиваешь? Я, може, раньше тебя твоего солдата оплакала... - Снова шмыгнула носом, бросила терзать Галайду. - Радости мимо нас проносите, а як беда - два пуда нам, а пуд соби...
Галайда вышел. Устя прикрыла за ним дверь.
- Я тебе квасу принесла. - Устя налила из кувшина. Когда Кутай выпил полный стакан квасу, поинтересовалась: - Ну?
- Вот это да! Дай ще, Устя!
- Сам теперь наливай. - Она присела боком на подоконник, уперлась спиной в филенку. Солнечный луч поиграл радужно в ее ресницах, опалил свежую, загорелую щеку.
- Ты чего так на меня пялишься, Кутаенок?
- Любуюсь.
- Ну и що?
- Хороша.
- Заладил, як дятел, тук да тук. - Устя шаловливо перебросила на грудь косы с вплетенными в них красными ленточками. - Як?
- Нравится. Только короткие.
- Буде длиньше. - Она потеребила ленточки. - Червоненьки. Дражню бандеровцев.
- А где они?
- Везде. Митрофан казал, в Скумырде.
- Кстати, о Митрофане. Галайда намекнул насчет важного селезня из-за кордона.
- Правильно. Чекают селезня.
- Кто?
- Ясно, кто! Чего пытаешь? Не ты, не я - бандеровцы.
- Так Митрофан сказал?
- Так. Була заява из-за кордона. Митрофан передал мне.