- Ну и костолома берете с собой... - Муравьев еле отдышался.
Бахтин с любопытством наблюдал за могучим детиной. Как и Кутай, старшина шел на смертельный риск, никто не преуменьшал опасности. Все предварительные разработки могли рассыпаться, как карточный домик, от самой неожиданной случайности. Спросят, к примеру, какова вывеска или цвет двери на здании "головного провода" в Мюнхене, и полетели к чертовой бабушке заранее продуманные хитроумные легенды.
Поэтому Бахтин от себя повторил совет Сушняку: в разговоры не вступать и в оба следить за окруженцами куренного. Они могут стрелять с маху, по условному знаку, бровью поведет батько - был человек, стал решето.
- Всего не предусмотришь, а предусмотреть надо все, - заключил он.
Глава десятая
В то же утро заместитель начальника отряда по политчасти майор Мезенцев Анатолий Прокофьевич, человек деликатный, улыбчивый, открытый, попытался уговорить Веронику Николаевну переехать в штаб отряда.
Мезенцева попросил об этом Бахтин перед отъездом в Буки. Ему хотелось, чтобы инициатива переселения исходила не от него, иначе ему пришлось бы рассказать правду.
Само собой разумеется, Вероника Николаевна, по знал об угрозах в ее адрес, повела себя с присущим молодым женщинам кокетливым легкомыслием.
- Дорогой мой Анатолий Прокофьевич! Вы ставите себя в неудобное положение. Я, женщина, можно сказать, безбоязненно приехала сюда, а вы, имея солдат, пушки и все прочее, прибегаете к таким мерам предосторожности Так, кажется, вы выразились? - И в ответ на утвердительный кивок замполита горячо продолжала: - Вы имеете дело с женой пограничника. Скажите, когда жена офицера-пограничника не подвергается опасности? Я пережила, наверное, - она наморщила лоб, - тысячу тревог! Сколько я наслышалась стрельбы, собачьего лая... Другая бы давно поседела от страха...
- Я понимаю, Вероника Николаевна. - Мезенцев сам чувствовал неубедительность своих аргументов, и его требование "благоразумной предусмотрительности" рассыпалось в прах.
- Оставьте, умоляю вас... Чтобы я бросила такую чудесную квартиру и перешла нюхать вашу карболку и негашеную известь! Знаю я эти казармы. Нет. Нет... Снимаю с вас всякую ответственность. За себя, надеюсь, отвечаю я сама, и давайте-ка лучше попьем кофейку.
Вероника Николаевна распорядилась, изящно закурила сигарету и принялась болтать о вещах совершенно посторонних.
Кофе подавала тихая, бесшумно скользившая в своих черевичках Ганна. Мезенцев без особого труда заметил в поведении этой смуглолицей украинки внутреннюю настороженность. Ведь он был не только политработником, но и чекистом.
Деятельно заработавший мозг позволил прийти к пока еще смутным выводам. Эх, если бы только найти человека, подкинувшего письмо в дом Бахтиных!
Ганна бросила на майора встревоженный взгляд и тут же потупила глаза. Какой необыкновенный цвет этих глаз, яркий, праздничный, на матово-смуглом лице! Такие глаза должны быть спокойны, веселы...
- Откуда у вас эта девушка? - деланно равнодушным голосом спросил Мезенцев.
- Понравилась? - Вероника Николаевна погрозила мизинцем.
- У нее какое-то горе?
- Горе? - переспросила Вероника Николаевна. - Оно со мной не делилась. Ганна!
Ганна появилась в дверях.
Мезенцев чиркал спичкой, пытаясь прикурить, пока хозяйка дома допытывалась у Ганны, не случилось ли у нее какого-нибудь несчастья.
- Нема у меня горя, - ответила Ганна сухо.
- Вот даже товарищ майор заметил.
Ганна отрывисто бросила:
- Одно у нас горе на всех...
- Как понимать тебя? - спросила Вероника Николаевна.
- Как надо, так и понимайте... Можна мени уйти?
- Куда?
- На базар. Може, барашек будет, капусты нема...
- Иди, конечно. Деньги у тебя остались?
Ганна кивнула и молча вышла.