«жив-то, оказывается, Чиков булькнуло бесполым голосом. На Гаврилу покажет сыскарка столичная, фифа»
Гриня расслабленно внимал.
«поспешать придется девица романтическая не в лоб, пусть с загогулиной чародей новый»
Про Семена Аристарховича Волков и без голосов знал. Удачно Крестовский подле его тела нынче оказался, силы чародейские направил, Гриню, можно сказать, спас. Только благодарности к нему Григорий Ильич не испытывал. Ревности, впрочем, тоже. Его состояние полное бесчувствие предполагало. Та тень любопытства, что оставалась у него к Геле, уже была удивительна. Семушка Так вот ты каков, загадочный жених. Хорош. Только ничего у тебя с дамою сердца не сладится, ты знаешь почему, и Гриня знает. Жаль, что потом забудет.
«не опасно, пузырились голоса, сентиментальная барышня слопает и не поперхнется»
Какая скука! Мелкие человеческие делишки.
Грегори! разнеслось гулко и тревожно. Грегори сын Илии, круг Мерлина призывает тебя!
Пауза заканчивалась, и дух мистера Волкава устремился на призыв.
Глава вторая,
в коей происходит долгое прощание с уездным крыжовенем
В преступлении, учиненном несколькими лицами без предварительного их на то согласия, признаются главными виновными: во-первых, распоряжавшие или управлявшие действиями других; во-вторых, приступившие к действиям прежде других при самом оных начале или же непосредственно совершившие преступление; участниками: во-первых, те, которые непосредственно помогали главным виновным в содеянии преступления; во-вторых, те, которые доставляли средства для содеяния преступления, или же старались устранить препятствия, к тому представлявшиеся.
Завтрак в доме на Архиерейской улице был ранним, но обильным.
Ешь, приговаривала хозяйка, сил набирайся, они тебе пригодятся.
Карты подсказали? слабо улыбнулась я, без аппетита расправляясь с рассыпчатым манником. Так они у вас не особо правдивы, то в мастях моего короля путаются, то с покойниками в счете.
Это еще почему?
Потому. Я облизала ложку. Троих посулили, а их два всего, даже один, Сергей Павлович-то живехонек.
Значит, смутилась Захария Митрофановна, значит
Ничего!
А вот мы сейчас посмотрим. Гадалка раздвинула посуду, освобождая место на столе. Разложим и поглядим. Сдвигай! Руки сперва оботри.
Воспользовавшись салфеткой, я сняла колоду.
Ну! Губешкина ткнула пальцем в картинку. Сердца и кубки, и король. Это ты, это он, это валет с мечами, только
Минуточку, перебила я, мечи это пики, а валет ваш в крестах.
Может, помер?
А может, вы толкуете наобум?
Посопев в молчании и наградив меня недобрым взглядом, хозяйка вздохнула:
Молодежь нынче пошла А покойников все равно трое. Вот, вот и вот. Баба и два мужика, помоложе и постарше. Старший золоченый, видать, купец. Баба служивая при казенной отметине, а последний
Я налила еще чашку чаю, отпила, поморщилась, и вовсе не от горячего.
На нем какая отметина?
Поганая. Захария смешала карты и собрала их. И ни словечка больше тебе, привереде, не скажу.
Отставив пустую чашку, я поднялась из-за стола.
Простите великодушно, не стоило мне в таком тоне с вами беседовать.
Да ладно, отмахнулась хозяйка, дело понятное, сердце твое не на месте, оттого и раздражаешься по пустякам.
Не на месте.
Полночи в подушку проревела.
Смутившись, я сделала вид, что рассматриваю слякотный пейзаж за окном.
И вот что скажу: зря. И кручинишься зря, и думу черную думаешь. Прилетел к тебе сокол твой за сотни верст, это ли не радость?
«Вот нисколечко не радость. Странный прилетел, чужой, строгий. И говорить о том, что меня волнует, не стал. И как работать мне теперь прикажете? Нет, все, довольно. Немедленно все точки над «и» расставлю, еще до начала присутственного времени. Перехвачу Крестовского в отеле для беседы личного характера, порву с ним пристойно и, обновленной и строгой, начну с чистого листа. Решено!»
Губешкина за моею спиною продолжала:
А ты бы, Гелюшка, придумала лучше, как суженому своему чужое обручальное колечко на пальце объяснить.
Быстро повернувшись, я поднесла руку к лицу.
Колечко? Да это ведь просто фикция. Григорий Ильич его с меня по первой же просьбе снимет, только ото сна пробудится чародейского.
Так прямо своему и скажи, достоверно получится.
Это правда!
И глазами точно так же сверкнуть не забудь, очень красиво получится, оскорбленная подозрениями добродетель. А про шуры-муры свои с «фикцией» кареглазой промолчи.
Захария Митрофановна!
Целовались, загнула хозяйка палец, люди видели, обнимались, страстными взглядами обменивались, Григорий Ильич тебя невестою в общество ввел.
Для пользы дела. Это «легенда» у нас сыскарей называется.
Как ни назови, хоть фикцией, хоть легендой, слухи уже пошли, не остановишь. Превосходительству столичному непременно донесли, не сомневайся, вот он и бесится от ревности, обижает тебя почем зря.
Глупости! Семен Аристархович и ревность это Да они друг друга при встрече не узнают. А злится шеф за дело, потому что я задание не с блеском выполнила, а без оного.
Гадалка сокрушенно вздохнула.
Разберись уже, отдели зерна от плевел. Про задания твои сыскарские ничего не скажу, не понимаю, а в мужиках поболе сопливых суфражисток разбираюсь. Семушка твой мужик? Не красней, я риторически спросила. Мужик. Значит, собственник, как все они. Хочешь его успокоить, в любви своей заверь, верность посули.