Ну не скажи, воевать они умеют, вон как мы крепко тут засели, а летом казалось, что все раз-два и закончим, освободим братьев-болгар.
Освободим, обязательно освободим, вот увидишь, и завтра все гладко пройдет.
Хотелось бы надеяться, голос Томилова звучал неуверенно.
Слушай, я тебя не узнаю, ты никогда ничего не боялся, всегда был такой смелый и решительный, меня спас от верной гибели.
Во-первых, мне раньше нечего было терять, я сейчас есть что, молодой человек многозначительно замолчал, но собеседник понял его и так, правда, только отчасти.
А что «во-вторых»?
Не понял?
Ты сейчас только что сказал «во-первых». Значит есть и «во-вторых»?
Да есть, Томилов кивнул головой, но продолжать не спешил. Железманов настаивал:
И что же это? Почему ты не хочешь говорить?
Понимаешь, мне самому не хочется в это верить, но мне кажется, что подпоручик опять замолчал, так и не решаясь произнести вслух то, что крутилось у него в голове и терзало душу. Уж больно неприятной была мысль, но его друг продолжал смотреть вопрошающе, уклониться от прямого ответа было трудно. Поэтому пришлось выдавить из себя:
Мне кажется, что в отряде предатель.
Почему, почему ты так решил? изумился Железманов.
Ты сам посуди. В последнее время все разведывательные группы, которые отправляются для сбора информации, попадают в засаду. Ты помнишь, как неделю назад в разведку пошел разъезд под командованием Облакова?
Помню, они нарвались на отряд турок, ему одному удалось спастись.
Да, это так. Так вот Облаков говорил, что их словно ждали.
Ты же сам сейчас говорил, что турки воевать не разучились, наверное, тоже патрулируют линию фронта.
Все равно не нравится мне это все, слишком много странностей. Чую, не вернусь я.
Вернешься, я буду молиться за тебя самой горячей молитвой, чтобы господь защитил тебя.
Молись, горячо молись, устало произнес Томилов, а потом полез за пазуху, доставая какой-то конверт.
Но у меня кроме молитвы будет и еще одна просьба, поклянись, что выполнишь!
Обязательно. Клянусь! в искренности клятвы поручика Железманова можно было не сомневаться.
Вот тут бумаги, передай их Ване.
Хорошо, передам, можешь не сомневаться.
Обязательно передай, ведь тут идти не так далеко, можно за день обратиться. Попроси командира, он отпустит. Это очень важные бумаги, пойми, от них зависит наше будущее, в том числе и материальное благополучие, я очень боюсь, что без этих бумаг Ване, если я не вернусь, будет негде жить, нечего есть.
Ты вернешься, обязательно вернешься! горячо начал Железманов.
Пообещай! в глазах Томилова было столько тоски и мольбы одновременно, что Андрей Петрович просто не мог не пообещать:
Не волнуйся, передам, слово друга и офицера.
С лица подпоручика немного сошло напряженное и испуганное выражение. Губы изобразили подобие улыбки.
Тогда я спокоен, пойду послезавтра на задание со спокойным сердцем, выдохнул молодой человек.
Только спрячь их как следует, через секунду всполошился он опять.
Обязательно! пообещал его друг.
Нет, ты как следует спрячь, чтобы не потерять, чтобы мыши и вода не повредили! настаивал молодой офицер. Его товарищ опять клялся сделать все необходимое. На этом тяжелый и странный разговор закончился.
Увы, тяжелые мысли посещали подпоручика Томилова не зря. Через день рано утром молодой офицер повел небольшую группу в разведку, и она тоже нарвалась на засаду. Тела порубленных бойцов были обнаружены на следующий день в ущелье. Не смогли найти только тело офицера Антона Федоровича Томилова, что было особенно странно: в этой войне турки пленных не брали! После этой неудачи мысль о возможном предателе логично пришла в голову уже многим, однако под подозрение в первую очередь попадал сам подпоручик Томилов: следующая вылазка в тыл врага уже была удачной, а вскоре и закончилось знаменитое Шипкинское сидение и враг был отброшен. Поэтому в роте многие терзались сомнениями, а уж не перешел ли на сторону врага их боевой товарищ Томилов?
Увы, тяжелые мысли посещали подпоручика Томилова не зря. Через день рано утром молодой офицер повел небольшую группу в разведку, и она тоже нарвалась на засаду. Тела порубленных бойцов были обнаружены на следующий день в ущелье. Не смогли найти только тело офицера Антона Федоровича Томилова, что было особенно странно: в этой войне турки пленных не брали! После этой неудачи мысль о возможном предателе логично пришла в голову уже многим, однако под подозрение в первую очередь попадал сам подпоручик Томилов: следующая вылазка в тыл врага уже была удачной, а вскоре и закончилось знаменитое Шипкинское сидение и враг был отброшен. Поэтому в роте многие терзались сомнениями, а уж не перешел ли на сторону врага их боевой товарищ Томилов?
* * *
Рязань, начало февраля 1910 г.
В морозной ночи пыхтящий паровоз походил на большого неведомого зверя, который слегка задремал, но в любой момент может проснуться и всему миру показать свою силу. Добрую или злую? Этого никто не знает, но следователь Зазнаев, после того как ему пришлось расследовать дела по факту гибели людей под колесами поезда, был склонен ассоциировать паровозы с существами, с которыми вести себя надо ой как осторожно. Однако чуть свет (пять утра в феврале это скорее ночь, чем утро) на вокзал его вызвали не из-за того, что человек и железная машина не смогли поделить дорогу. Впрочем, возможно его вызвали среди ночи на вокзал вообще зря.