Нет, еще лучше сделаю: приеду на этот самый - посмотрел на этикетку - Ейский плодоконсервный комбинат и женюсь там на самой красивой девушке, и буду каждый день пить с ней вишневый компот и рассказывать как умирали мы от жары в этом треклятом Саргассовом море.
После службы уехал в родной Барнаул. Конечно же, забыл о своих компотных грезах. Да только как сглазил кто: не заладилась личная жизнь и все тут! Невеста не дождалась, с другой подругой тоже ничего не вышло… И тут как-то выпала из военного билета этикетка того самого вишневого компота. На память ее тогда с лодки прихватил…
Эх, была не была! Нарядился я в свою дембельскую форму, бушлат накинул, чуб из-под бескозырки выпустил и махнул в город Ейск. Прихожу в дирекцию плодоконсервного комбината и говорю, так мол и так, прибыл с Северного флота, чтобы поблагодарить от имени геройских подводников ваш комбинат за отличную продукцию. Прошу собрать трудовой коллектив. Собрали всех в клубе - одни женщины. Как глаза не разбегались, а одну симпатичную дивчину высмотрел… Выхожу на трибуну и давай рассказывать страсти-мордасти про тропическую жару и как мы все вишневым компотом спасались. Спасибо, вам, дорогие труженицы! Тут аплодисменты и все такое прочее… А теперь, говорю, я должен сказать главное… Но сначала прошу поднять руки тех, кто не замужем. Лес рук. Смотрю и моя подняла… И вот тут я признался о своем зароке жениться на самой красивой девушке комбината. Спускаюсь с трибуны в зал, подхожу к своей черноокой красавице и предлагаю ей руку и сердце. В зале буря восторга: «Галька, соглашайся! Выходи за него! Мы вам такую свадьбу сгрохаем!»
Девушка, понятное дело, смущается, молчит… Беру я ее за руку, вывожу на сцену и понимаю - моя!
Свадьбу сыграли в столовой комбината на средства профкома. Мне ящик вишневого компота подарили. С тех пор мы с Галиной Степановной вот уже серебряную свадьбу отметили. А мне все компоты дарят. Правду говорят - любовь не картошка!
«командиров не наказывать»
В Полярный вернулись перед самым Новым годом. Вернулись со щитом. Вернулись все - целые и невредимые. Вернулись без единого трупа на борту, чего не скажешь об иных куда более мирных «автономках».
Встретили 69-ую бригаду хмуро. Из Москвы уже приехали, как выразился один из командиров, «седые мужчины с мальчишеской искрой в глазах и большими лопатами - дерьмо копать». У комиссии из Главного штаба была одна задача: назначить виновных «за потерю скрытности». Никто из проверяющих не хотел брать в толк ни обстоятельства похода, ни промахи московских штабистов, ни реальное соотношение сил. Лишь профессионалы понимали какую беспрецедентную задачу выполнили экипажи четырех лодок. «Живыми не ждали!» - честно признавались они. Понимал это и командующий Северным флотом адмирал Владимир Касатонов, который-то и не дал на заклание ушлым москвичам своих подводников. Более того, подписал наградные листы на всех отличившихся. Даром что в Москве эти представления положили под сукно…
Маршалы из министерства обороны и партийные бонзы из ЦК КПСС долго не могли уяснить почему подводникам рано или поздно приходилось всплывать на поверхность. Командиров кораблей вызвали держать ответ в Большой дом на Арбате. Разбор вел первый заместитель министра обороны СССР Маршал Советского Союза Андрей Гречко.
Рассказывает капитан 1 ранга в отставке Рюрик Кетов: « Вопросы стали задавать один чуднее другого. Коля Шумков, например, докладывает, что вынужден был всплыть для зарядки батарей. А ему: «Какая такая зарядка? Каких там батарей?»
- На каком расстоянии от вас были американские корабли?
- Метрах в пятидесяти.
- Что?! И вы не забросали их гранатами?!
Дошла очередь до меня.
- Почему по американским кораблям не стрелял? - Кипятился Гречко.
- Приказа не было.