И вот в Канцоне Третьей в книге «Костёр» мучительное раздумье сменяется благоговейным восторгом:
Делюсь я с тобою властью,
Слуга твоей красоты
За то, что полное счастье
Последнее счастье ты!
Но всё же большинство самых известных произведений Н.С.Гумилёва проникнуто любовью божественной и поднимают читателя как будто на следующую ступень той духовной лестницы, «лествицы», которая отражена, например, в осмогласии церковного пения. Рассказ о Святом Иконописце Андрее Рублёве в одноимённом стихотворении из книги «Костёр» от начала до конца проникнут чувством восторга и жаждой духовного восхождения. (Слово «восторг» в переводе с греческого и означает «духовное восхождение»).
Я знаю, я так сладко знаю,
С искусством иноков знаком,
Что Лик Жены подобен раю,
Обетованному Творцом.
Это начало восхождения.
Известно, что когда в начале 15-го века Святой Никон Радонежский увидел воплощённый Андреем Рублёвым Образ Пресвятой Троицы, то прослезился и сказал, что Сам Господь водил кистью иконописца.
И вот восторг и благодарственная молитва Святого звучит в произведении поэта Серебряного века:
Всё это кистью достохвальной
Андрей Рублёв мне начертал,
Чтоб в этой жизни труд печальный
Благословеньем Божьим стал»
Лирический герой совершает своё восхождение, всматриваясь в Образ не Троицы, а Матери Божией, но это неважно. И финальные строки, приведённые выше, очевидно, вершина восхождения, после которой приобщение к Вечности.
И, видимо, относятся эти строки в полной мере и к самому поэту!
Да и название книги «Костёр», наверное, символ «горения к небесам», как писал философ князь Е.Н.Трубецкой, особенно ощутимо в стихотворении, посвящённом Святому иконописцу.
А если рассматривать шире и глубже, то можно привести слова того же философа: «Когда смертное сгорает, вечно живое остаётся». (Похожая мысль звучала и в приведённом выше стихотворении «Молитва»).
Одним из самых известных произведений этой замечательной книги, наверное, можно назвать пророческое стихотворение «Рабочий», написанное за год до октябрьского переворота.
Есть у поэтов негласный запрет предсказывать в стихах собственную смерть. А здесь сей запрет был нарушен и всё сбылось по написанному.
Всё он занят отливаньем пули,
Что меня с землёю разлучит -
написал Н.С.Гумилёв о своём главном герое. И весь ужас в том, что этот образ скорее не только и не столько собирательный, сколько обезличенный и таких «рабочих » в огромном количестве очень скоро «наплодит» революционный переворот. Это предсказание эпохи, когда человеческая жизнь ничего не будет стоить, а убийство, разрушение станет нормой! Трагизм усиливается и бесстрастным, на первый взгляд, изложением событий:
Он стоит пред раскалённым горном,
Невысокий старый человек,
Взгляд недвижный кажется покорным
От миганья красноватых век.
Возможно, «горн» это символ «земного ада», как писал упоминаемый уже князь Е.Н.Трубецкой. В «земной ад» превратит Россию октябрьский переворот, попирая в людях Образ Божий и увлекая за собой в преисподнюю тысячи таких «рабочих». Возможно, это то «логовище огня», о котором писал поэт в стихотворении «Наступление» ещё в 1914 году. Но, может быть, это горнило, в котором выплавляется дух, о чём писал Е.Н.Трубецкой в книге «Смысл жизни». (Сами его слова см. выше).
В произведении тоже показан Образ Божьего Суда, только для самого лирического героя:
И Господь воздаст мне полной мерой
За недолгий мой и горький век.
А в финале снова «невысокий старый человек», который скоро превратится в палача, в заложника кровавой власти и поэтому его душа окажется в преисподней.
Образ палача появится и в одном из самых трагических произведений «Заблудившийся трамвай» в главной, последней прижизненной книге поэта «Огненный столп». (Название книги взято из Библии, о чём будет сказано далее). Стихотворение написано в 1920 за год до расстрела Н.С.Гумилёва.
Появившийся на рубеже веков трамвай, очень скоро стал и литературным образом символом жизни. Но если в созданном А.И.Куприным до Первой Мировой войны рассказе «В трамвае» это жизненный путь от рождения до смерти с «главной станцией» в финале, то в произведении Н.С.Гумилёва название говорит сама за себя. Это путь в пропасть!
В красной рубашке, с лицом как вымя,
Голову срезал палач и мне.
Она лежала вместе с другими
Там в ящике скользком на самом дне.
«Нету лиц у них и нет имён», сказала М.И.Цветаева о «революционных войсках» в книге «Лебединый стан». А у таких, как персонаж Н.С.Гумилёва, тем более. Это образ не человека, а скота. Но человек не может быть как скот, он может быть только хуже в бессмысленной, не знающей границ жестокости, в разгуле низменных страстей. Это те, которые отреклись от Бога, а значит, утратили все нравственные ценности. (Об этом, пусть в другом контексте, написано в замечательной книге «Свобода любви или идол блуда» Митрополитом Илларионом (Алфеевым) и другими). И вот один из них перед нами. Потому, это стихотворение тоже можно назвать пророческим, только теперь уже для всей страны. Оттого и образы палача и смерти здесь гораздо ужаснее, чем в стихотворении «Рабочий».
Нельзя также не сказать, что это произведение, пожалуй, одно из самых сложных. В нём очень неоднозначный финал, неоднозначные образы: «панихида» о лирическом герое и «молебен о здравии» его невесты. Есть даже мысль, что Машенька это образ России. Но свобода, выход из окружающего кошмара это «только оттуда бьющий свет» и «Исакий» как «верная твердыня Православия». И мысль эта пронизывает всю русскую литературу!