В заключение остается еще раз повторить, что образ восприятия объекта это не изоморфный знак той «сущности в себе», которую он нам репрезентирует, но он жестко соотнесен с ней и адекватен ей и ее изменениям.
1.4.4. Образ восприятия как физический объект
Кроме проблемы изоморфизма наших репрезентаций, существует еще одна. Дело в том, что мы даже не пытаемся подвергнуть сомнению постулат о том, что объект существует в физическом мире наряду с его психической репрезентацией в нашем сознании. Этот постулат настолько стар, что представляется всем совершенно бесспорным и очевидным. Хотя исходно он представляет собой всего лишь утверждение античных мыслителей, которое, как и любая гипотеза, нуждается в доказательствах. Привычная «здравому смыслу» схема такова: есть предмет в окружающем физическом мире (пусть даже и «вещь в себе», недоступная нашему пониманию) и есть наша психическая репрезентация его образ восприятия этого предмета.
В этом рассуждении, однако, кроется ошибка. Ведь «вещь в себе» и не вещь еще. Это непонятное «нечто», неясная и недоступная нам напрямую часть «реальности в себе», которая превращается в «вещь» лишь в процессе взаимодействия с нашим сознанием и лишь для него. Именно сознание конституирует предмет, трансформирует амодальное, аморфное «нечто» в конкретную «вещь», обладающую чувственными свойствами. Сознание, создавая особую психическую репрезентацию, тем самым, собственно, и формирует «вещь» или понятный нам «объект». Следовательно, вне сознания нет «объекта», а есть лишь фрагмент трансцендентной «реальности в себе». Все это сказал еще два с лишним века назад И. Кант, и вроде бы исследователи в основном с ним согласились. По крайней мере, нет столь же обоснованной и серьезной, как его учение, критики этой теории, хотя самой критики, конечно, много.
Давайте пойдем вслед за И. Кантом, но дальше. Если объект (или вещь) создается сознанием, то возникает очевидный и единственный логический вывод: в самом сознании нет привычной нам «копии» или «как бы копии» объекта в виде его образа восприятия или психической репрезентации, а есть сам единственный и отсутствующий где-либо еще объект. Не надо умножать сущности без нужды (как учил У. Оккам, 2010). В физической реальности есть нечто трансцендентное и непонятное нам. Оно взаимодействует с нашим телом, и в нашем сознании возникает репрезентация результата взаимодействия, которое мы принимаем за само это «нечто». Репрезентация не «отражает», не «копирует» это «нечто», а лишь сложным и непонятным образом с ним соотносится. И эта репрезентация и есть для нас «объект», «вещь». Причем она, будучи психической, сущностно принципиально отличается от физической «вещи в себе». Общим между ними является лишь понятие вещь, которое и вводит исследователей в заблуждение. Правильнее было бы поэтому «вещь в себе» называть «частью реальности в себе», так как она еще и не «вещь» вовсе. В «вещь», «предмет» превращается лишь наша чувственная психическая репрезентация, конституированная соответствующим понятием: вещь, предмет, объект и т. д.
Дж. Лакофф (2004) замечает:
Метафизический реализм говорит: существует только один правильный способ разделения реальности на объекты. Патнэм, будучи реалистом, не отрицает существования объектов. Возьмем, например, стул и меня, сидящего на этом стуле. Он существует. Если бы он не существовал, я бы упал на пол. Однако этот стул может быть рассмотрен правильно разными способами. С молекулярной точки зрения он представляет собой колоссальное скопление молекул, а не единую недифференцированную, ограниченную сущность. С точки зрения волновых уравнений физики существует не стул, но только волновые формы. С человеческой точки зрения это единичный объект. Таким образом, вопрос, является ли стул отдельным объектом единичной, отграниченной от всех других сущностью, или пучком молекул, или волновой формой, не имеет единственного правильного ответа. Все ответы могут быть правильными, но правильными в различных концептуальных схемах. Стул реален во всех этих схемах, но он имеет статус единичного, отдельного объекта только в одной из них. Таким образом, когда Патнэм говорит: «Объекты не существуют независимо от концептуальных схем», он не отрицает реальность объектов; скорее, он оставляет открытой возможность того, что то, что характеризуется как определенный объект определенного вида в одной концептуальной схеме, может быть описано иным образом в другой, столь же законной схеме. Вопрос не в том, существует ли реальность, но в том, существует ли единственно правильный способ ее описания во всех случаях [с. 342].
А «единственно правильным способом ее описания во всех случаях» для нас является в первую очередь описание наших сенсорных ее моделей, которые, однако, сами являются специфически человеческими и оттого крайне субъективными и зависимыми как от нашей биологии, так и от наших концептуальных систем.
В психологии доминируют представления, противоречивость и неясность которых, как это ни странно, не привлекает к себе внимания исследователей. Например, с одной стороны, считается, что образ восприятия предмета это психическое явление, а раз так, то, как и все ментальные феномены, он существует в особом воспринимаемом психическом пространстве. С другой стороны, постулируется существование вокруг нас еще и реального физического пространства, заполненного физическими предметами, которые мы и воспринимаем. Никто особенно не возражает и против теории И. Канта о том, что в физической реальности нет предметов или вещей, а есть лишь «вещи в себе», которые еще и не вещи вовсе. Вещи же, в соответствии с теорией И. Канта, появляются лишь в сознании воспринимающего. В результате в сознании исследователей происходит «удвоение», а то и «утроение» сущностей. Кроме «вещи в себе» и вещи-репрезентации, между ними появляется более понятная «здравому смыслу» третья «вещь» «физическая».