LXI
В боевом русском братстве
Жила твердая убежденность,
Что лейб-гусарский полковник
Денис Давыдов
Ради привлечения женского
Интереса
Подкладывает в узкие форменные рейтузы
Свежий огурец.
Храбрейший воин, вдохновенный поэт,
И огурец.
Ну и неважно, что огурец.
Разве огурец что-нибудь меняет?
LXII
Второразрядный график Чикалин,
Мечтавший заполучить оформление
Книги о революционных пресненских
Схватках, изучал работы авторитетного,
Изумительно владеющего карандашом
Владимира Андреевича Фаворского.
Паршиво, бездарно, ужасно,
Как бы я ни старался, так думать
Мне себя не заставить рисунки отменные,
Насыщенные очевидным талантом,
А вот этот с колышущейся рожью
И мордой труженика над ней
Не очень.
Действительно никакой.
Словно мой.
LXIII
Полностью захваченный открытием
Беспредметности
Казимир Малевич
Подсевшего к нему работягу
Игнорировал,
В излияния простоватой до отвращения души
Не вникал,
Прислушался и зацепило.
Разговор затянулся за полночь.
О бабах они говорили.
LXIV
LXIV
Выброшенный из большой политики
Александр Данилович Меньшиков
Заросшим опечаленным бирюком
Плелся по забытому богом селу
И к счастью ли для себя
Привлек взор бойкой,
Легко относящейся к здоровому сношению
Варвары Чистковой.
С тобой я, Данилыч, не прочь, сказала она игриво,
Но не задаром. Полтину на утехи отыщешь?
Полтину?! взревел некогда
Ворочавший миллионами фаворит.
Да я три полтины тебе
Заплачу. Хотя три для меня дороговато. Две!
LXV
Прыщавый черносотенец Бичкин шел
В церковь, расположенную
На излучине Невы.
Осанистый отец Вениамин,
Закрывший двери для остальных прихожан,
Его уже ожидал.
На вечерне будут только они.
От проведенной в интимнейшем кругу
Ночи
Перекинут мостик к времени
Солнца.
LXVI
Глядя на вагоны
Немецкого трофейного добра,
Загруженного рядовым составом
Для маршала Жукова,
Полулежащий в кузове грузовика
Старшина Кухлевич
Провел мысленное сравнение
Бывших и нынешних.
Царская власть людей, разумеется,
Уродовала, но Суворов
Из крепости Измаил
С ковром на плече не выходил.
LXVII
Зимний лагерь в устье Анадыря
Потерпевшие неудачу
Степан Дежнев и его спутники
Разбили от безысходности.
Нужно выживать,
Бороться за существование,
Редчайший кусок чего-то мясного
Отправлялся в нутро
Без вопросов.
Кого едим?
Не цинготного ли Валабонина?
Да кто в таких условиях спросит.
LXVIII
Нуждающийся в медицинской опеке
Михаил Врубель,
Работая над портретом
Своего психиатра Усольцева,
Фокусировался на окне.
Окно. В окне лицо.
Доброе, не физиономия Усольцева,
Что на стуле сидит
И нетерпеливо пальцами по колену постукивает.
Внеземное лицо.
Инеем непроглядно покрывшееся!
Вижу сияние. Наполненный снежинками ров.
О портрете меня вы спросили?
Еще ни хрена не готов!
LXIX
Ученый-геолог
Горшин
Бесился из-за отказа академического
Начальства послать его за камнями,
Представляющими для Горшина
Гигантский интерес.
Недавно была Цусима,
Россия проиграла,
И проекты приостановлены.
Вы мне зубы не заговаривайте!
Ревел на заседании Горшин. Все разворовали!
Воровство в военном министерстве погубило
Наш флот, а вы, сволочи, меня
Уничтожаете!
LXX
Застреливший французского драгуна
И получивший осколочное ранение головы
Почетный гражданин города Архангельска
Михаил Тюгирев
Высматривал с пристани корабль
Возвращающегося поработить нашу отчизну
Наполеона
Бонапарта.
Мозги повреждены,
Несчастным идиотом защита родины его сделала,
Тюгирева жалеют, а незачем. Он хитрец.
Пенсион по сдвигу
Урвать рассчитывает.
LXXI
Испробовав все нормальные средства
По соблазнению рьяно верующей Чипонской
Писатель-модернист
Клищук
Попросил эту шестипудовую женщину
Отдаться ему
Ради Христа.
Далее произошло невообразимое.
Фактически чудо.
Она ему отдалась.
LXXII
Забывшийся в постели Сарынский-Гусин
Очнулся и в полумраке
Увидел над собой разыскиваемого,
Схематично обозначенного в газете
Душителя Лакамольского.
Правая сторона
Тела у Сарынского-Гусина парализована,
Для удара
Руку он задействовал
Левую, по жалобному вскрикиванию
Узнал принятого им за душителя
Доктора Сучкова,
Милейший врач опять из-за пациентов
Пострадал.
До Сарынского-Гусина пребывающая в нервной
Горячке после попытки уличного изнасилования
Курсистка Динькина
Ботиночком в пах
Сучкова достала.
LXXIII
Позванивающий кандалами
Емельян Пугачев
Стремился выдать на них мотив
Знакомой каждому на Руси плясовой.
Стража,
Доставляющая Пугачева на казнь
Считала, что у него ничего не выходит.
Не похоже, сказал Огланьков.
Совсем не похоже, кивнул Япкин.
А я говорю, похоже!
Стражники не спорили.
Грозный у Емельяна Ивановича рык,
Продрал он им напоследок.
LXXIV
Сидящий под кленовым деревом
В позе орла
Отшельник Аким
Мучился запором,
Анализировал обстоятельства,
Кусочек свежего хлебушка
У озаботившейся моей худобой женщины
Вчера я принял. Угу.
Нельзя мне ничего вкусненького.
Уяснил я, Иисусе,
Спасибо Тебе за урок.
LXXV
LXXIV
Сидящий под кленовым деревом
В позе орла
Отшельник Аким
Мучился запором,
Анализировал обстоятельства,
Кусочек свежего хлебушка
У озаботившейся моей худобой женщины
Вчера я принял. Угу.
Нельзя мне ничего вкусненького.
Уяснил я, Иисусе,
Спасибо Тебе за урок.
LXXV
Георгиевский кавалер Суничинов,
Заплатив проститутке Глашке,
Низринулся в полнейшее
Безденежье расстегай купить не на что.
До подвигов во имя царя и отечества
Он за любовь не платил,
Женщины к нему и так липли,
К инвалиду их, разборчивых, уже не тянет,
Почернело отношение, поизгадилось.
Сколько за расстегай ты,
Бабушка, хочешь?
Кавалеру не скинешь? Георгиевский я кавалер,
Не твой же, дура дремучая!