Кабан тут же вломился в сортир, выдернул Прямого наружу и защелкнул замок браслета.
Вот ведь оказия, ворчал он, и откуда здесь менты? Не должно их тут быть.
Чего кипешуешься? спросил Прямой. Это ж ваши смежники, товарищи по оружию?
Всяко бывает начал Кабан, но одернулся, Тебе-то что, твое дело арестантское. Лады?
Они наскоро позавтракали, запив сухие печенюшки стаканом растворимого кофе. Кабан был серьезен, собран и молчалив. Он что-то выискивал во всех углах комнаты и складывал в большую пятнистую сумку-трансформер. Занавески были откинуты, и Прямой видел, что во дворе тоже суматоха, и в ней задействованы все знакомые персонажи, включая прапорщика плюс еще двое-трое незнакомых людей в камуфляже. Откуда-то, наверное, из дальнего сарая, был выкачен знакомый обшарпанный «каблучок», и в него сообща закидывали какое-то оборудование, сумки, узлы, свертки. Руководил всем Охотник. «Да, он тут, действительно, шишка!» еще раз подивился Прямой. Опять донесся шум мотора и вскоре появился черный джип «Чероки» с тонированными стеклами. Ворота для него тут же открыли. С водительского места выскочил следователь Генрих Семенович и о чем-то заспорил с Охотником. «Нет, отметил Прямой, есть все-таки и над нашим юнцом начальники». Генрих Семенович отдал несколько коротких команд, так что все забегали еще быстрее, а сам вскочил на крыльцо. Через секунду он уже был в комнате и, поздоровавшись, сделал несколько нервных кругов вокруг пленника, потом махнул Кабану, чтобы тот вышел.
Ладно, сказал он присев напротив Прямого, ситуация меняется и, надо отметить, не в лучшую сторону. У нас экстренная эвакуация.
Это у вас, раздраженно поправил Прямой, у меня все по-старому. И с чего кипеж? Ну, были какие-то менты да и хрен бы с ними. Задергали вас на спецподготовках. В натуре, рамсы попутали!
У нас, у нас, торопился Генрих Семенович, пропустив, кажется, всю тираду Прямого мимо ушей, а у вас даже более, чем у прочих. Теперь вы тут главная фигура. Времени совсем нет, поэтому открою карты. Я знаю, Сергей Григорьевич, что у вас есть черный атташе-кейс, который вы получили примерно полгода назад от некоего доверенного лица Герасимова Николая Кузьмича. Я не буду вас спрашивать, что находится в этом аташе-кейсе, думаю, что вы этого тоже не знаете. Но это, поверьте, и лучше. Мне пока не известно, где вы его схоронили. Дня через два-три узнал бы, но возможно их у меня и не будет.
В двух словах о том, что все же вам знать необходимо. Айболит в последнее перед арестом время был вовлечен в крутую финансово-политическую аферу, связанную с Северным Кавказом. Наверное, и не рад был, что влез, хотя теперь ему уже все равно. Так вот, все здесь в одной куче финансовые потоки, лоббирование в парламенте, прессинг общественного мнения через масс-медиа, оружие, война компроматов. Участников много, но у всех, кроме отсутствия совести, есть еще нечто общее взаимная ненависть. Все участники этой игры ненавидят друг друга и готовы в любую минуту сожрать.
Компроматы готовят все на всех, но стоят они по-разному. Иного могут просто пожурить, за то, что он подонок, убийца и предатель, а иного же и наказать, сильно наказать или, по крайней мере, лишить возможностей жить в свое удовольствие. К Айболиту попали, возможно, даже что и случайно, опасные компроматы на очень влиятельных людей из Москвы это люди бизнеса, люди масс-медиа и люди государственной власти. Айболит сплавил их вам на хранение, понимая, что это похуже, чем бомба. А вы его должничок, и далеки от всех этих грязных игр, так сказать правильный провинциальный бандит. Одно могу сказать теперь кое-что изменилось, и вы тоже в игре. Противник у нас сейчас очень серьезный. Те ваши неприятности в Крестах, от которых вас отмазал Айболит это детский лепет. Где его авторитет? Пшик: заточка в сердце и нет Айболита. Против нас же напирает машина
Но ведь вы спецслужба, удивился Прямой. Кто может на вас наезжать?
Да, мы часть этого механизма, устало пояснил Генрих Семенович, смею вас уверить не худшая часть. Но только в структуре ФСБ действуют тринадцать подразделений: и Департамент контрразведки, и Департамент по борьбе с терроризмом, и Управление по разработке ОПГ, ну, и прочие. Это огромная машина, в которой крутятся до сотни тысяч только штатных сотрудников, она стучит, работает, и ее, знаете ли, можно даже использовать втемную, что бы задавить человека, который кому-то неугоден.
Так значит, вас свои же менты и мочат? криво усмехнулся Прямой. У нас хоть понятия, а у вас? Бардак!
Все сложнее, и, одновременно, проще. С одной стороны, некоторый каннибализм неизбежен он есть часть саморегуляции системы; с другой стороны, есть отдельные элементы, которые, номинально являясь ее частью, уже фактически таковыми перестали быть, так как давно перестроились на самоудовлетворение. Раньше это называлось весьма просто предательство. Но теперь у предательства есть много личин гласность, демократия, свобода слова, плюрализм и так далее. Под такую сурдинку можно продать, что угодно Опять же, есть пирамида власти. Это сотни и тысячи нитей, которые выползают из всех управленческих коридоров, коридорчиков и тупиков, перемешиваются в огромный сумбурный клубок, безобразно шевелящийся, трясущий полномочиями, во все вмешивающийся и отдающий приказы Но об этом не сейчас. Сейчас запоминайте номер телефона, по которому в экстренном случае вам следует позвонить. Вам нужно обязательно передать этот кейс тому, кто вам ответит. Обязательно! Иначе его все равно найдут, с большой кровью, но найдут, и вам после этого, поверьте, никак не удастся остаться в живых.