Слово киса он произнес с издёвкой. Так называют друг друга «влюбленные» парочки, находясь в компании, когда хотят показать остальным то, чего уж давно нет. Эта правда относилась и к Витяю тоже, но его беспокоила скорей не она, а поза бородатого напряжённая изготовка к броску.
Происшедшие вслед за этим события не отложатся в его памяти. Все случилось довольно быстро. Сверкнув в воздухе точно пушечное ядро, тяжелый, пахнущий кремом ботинок ударил в грудь. Витяй упал на бок и в шею ему уперлась дубинка с железными рожками на конце; возникло внезапное ощущение, что всё это уже было, и не один раз. Он зажмурился.
Тишину подвала нарушил звонкий щелчок и Виктор Иванов, в который раз, отправился в царство вечной ночи.
3
Когда Витяй вновь очнулся, первым делом, как тогда в машине, он попытался встать и размяться. Но как и в первый раз, это дело дальше желания не пошло. Разница оказалась лишь в том, что сейчас он не лежал, а сидел. И хотя голова его была туго примотана скотчем к высокой спинке стула, он без труда сообразил, что одежды на нем нет, что руки надёжно закреплены на подлокотниках, а голени примотаны к ножкам.
Он скользнул взглядом по сторонам. За время его отсутствия обстановка нисколько не изменилась: сейчас он сидел лицом к кубическому сооружению накрытому брезентом, а лестница оказалась справа. За то слева, на том самом месте, где он очнулся какое-то время назад, теперь стоял на полу треногий штатив, увенчанный сверху фотоаппаратом. Витяй прикинул, что в ломбарде за него могли дать не меньше «сорока штук», и это только на вскидку, если брать во внимание надпись MARk-II и «глаз» размером не меньше тубуса для чертежей.
«Аппетитная штука», подумал он,«жалко, что руки связаны».
При попытке пошевелиться путы натужно поскрипывали. Витяй облизнул пересохшие губы и вспомнил, что прежде сделать так не мог из-за полоски скотча на лице. Привязанный к стулу и напрочь обездвиженный он как никогда осознавал собственную беспомощность. Но теперь, по крайней мере, он мог разговаривать и дышать ртом. Вся сила сосредоточилась теперь в языке, которым он ворочал с трудом, и больше мысленно, нежели вслух, слово за словом репетировал одни и те же спасительные слова:
«Договориться. Договориться. Мужик, мы можем договориться.»
Вверху лестницы открылась и снова закрылась дверь. Словно затвор пистолета, с лязгом, в замке провернулся ключ.
Одетый всё в тот же черный комбинезон бородатый возник у подножия лестницы. В правой руке он держал серебристый кейс.
Привет, киса. Проснулся? спросил он, и подходя ближе, добавил. Это хорошо. А то у меня мало времени.
«Мало времени а что в этом чемодане, черт подери?» Витяй вспомнил, что теперь он мог разговаривать.
Послушай чувак, не знаю как тебя начал он, и услышал, как дрожит его собственный голос.
Джек, перебил его незнакомец, блеснул рекламной улыбкой и указательным пальцем ткнул в надпись на кепке. Зови меня, Джек.
Окей, чувак, эээ Джек. Витяй хотел по привычке покачать головой, Мы можем договориться, Джек.
Окей, чувак, эээ Джек. Витяй хотел по привычке покачать головой, Мы можем договориться, Джек.
А как тебя звать? спросил Джек.
Витяй! Это неважно, чувак Джек. Скажи что тебе нужно, я отдам всё, что хочешь! Между тем, Джек положил кейс, выхватил откуда-то стул и сел напротив, закинув ногу на ногу.
Неправда! Имя это очень важно, любознательные глаза Джека все время рассматривали Витьку сверху вниз. Говорят, у индейцев есть поверье: что бы победить врага, узнай сперва как его зовут.
Как твое полное имя, Витяй? спросил Джек. Я знаю, но мне важно, знаешь ли ты.
Он спокойно смотрел ему в глаза, а тем временем, языком прочищал полости рта между губами и дёснами. В растительности на лице от этих манипуляций перекатывался бугорок, словно там бегало крупное насекомое. Обычно Витяя это жутко бесило, и Наташка за такую привычку не раз получала по заднице.
Виктор. Иванов.
Джек развёл руки в стороны.
Виктор Иванов сказал он мечтательно улыбаясь. С таким именем ты мог стать звездой футбола. Представляешь? Оно появляется над стадионом, на огромном цифровом табло, и ликующая толпа срывается с места. Тысячи людей рукоплещут и в один голос скандируют ВИКТОР! ВИКТОР! ВИКТОР! А?!! Как тебе?!!
«Он сумасшедший», подумал Витяй.
Я не понимаю, чувак.
Глаза Джека вдруг стали пустыми, словно бы от промелькнувшей в голове мысли.
Джек. Меня зовут ДЖЕК!
Извини, Джек Слушай, я волнуюсь, ты должен
Сердце застучало, как паровой молот. Несмотря на духоту, зубы отбивали чечётку, а кожа покрылась апельсиновой коркой.
Должен что? вскинулся Джек.
Ты должен понимать, что я волнуюсь.
Волнуешься? Сейчас? Отчего же, Виктор? Хочешь сказать, в твоей прежней жизни не о чем было волноваться?
Я не понимаю.
Заткнись!
Джек встал и с громким щелчком откинул застежки серебристого кейса. Витяй вперился взглядом в то, что ему открылось. Сказать, что у него перехватило дыхание, значит не сказать ничего. Он чуть было не подавился собственным языком, и когда горло от шока сдавил спазм, изо рта у него вырвался сдавленный хриплый звук. Джек что-то бубнил под нос, кажется одну из своих песенок, извлекая поочередно из кейса беспроводной шуруповерт, набор саморезов, ножовку по металлу