«Нет, не интересно. Такое впечатление, что собрались просто так, без причин. Побалагурить. Или как там? Поточить лясы», съязвил Санчес.
Он увидел, как притихшая публика зашевелилась на местах, когда Хейнни вернулся на место. Что обсуждали люди, не было слышно. Все слилось в тревожный гул. Стало ясно, члены Конгресса так и не пришли к согласию. Это понял и председатель. Он вновь, решив прекратить раскачивание лодки, вышел на трибуну.
Господа, тише! Пожалуйста, тише! И минуточку внимания. Лао-Джи-Цы щелкнул пальцем по микрофону, чтобы привлечь внимание. Сегодня странный день. Никогда я не видел наш Конгресс таким возбужденным. Председатель изобразил улыбку. Как уже сказано, это заседание ничего не решает. И поскольку вы, извините за атавизм, выпустили пар, мне кажется, что выпустили, да? Поэтому прошу успокоиться. Лично я увидел, что наши рассуждения зашли в тупик. Я выслушал внимательно обоих. И господина Вилькена, и господина Хейнни. Что же я почувствовал? Стену, выросшую между ними. Каждый из них желал утвердиться. Все было довольно субъективно. Поэтому предлагаю закрыть наше неофициальное заседание и отложить решение данного вопроса. Через год состоится Всемирный Конгресс в Токио. Там, думаю, и разрешаться назревшие противоречия. Ни у кого нет возражений? Конгрессмены промолчали. Вот и хорошо. Прошу считать внеплановый съезд членов Всемирного Конгресса завершенным.
«Вот и правильно. Закрывайте лавочку, мысленно улыбнулся Санчес, а если честно, то все это мутные воды. Ничего хорошего. И в чем смысл? Зачем тратили столько времени?»
Габриель, очнувшись у окна, вновь улыбнулся: ничего существенного не произошло, пока все шло как надо.
6. В новом теле
Габриелю захотелось побывать там, где снизошло озарение, показавшее открытый путь для человечества. Его неодолимо потянуло в те места, и, когда родственники опять уехали, он не преминул воспользоваться их отсутствием.
Габриель пересек океан и оказался в знакомых местах. Но на этот раз полного одиночества не хотелось, а хотелось, чтобы рядом была живая душа. То ли от неуверенности в себе, решил Санчес, то ли от предчувствия. Откуда неуверенность? И что за предчувствие? Он оставил вопросы без ответов.
Габриель вспомнил беседку и видение глаза, говорящие с ним. На душе стало жутко.
Санчес прилетел самолетом вместе с секретарем и по прибытии сообщил ему, чтобы в ближайшие часы его не беспокоили. Франц кивнул в ответ, понимая, что не стоит задавать лишних вопросов.
Габриель вошел в старый сад и увидел преобразившуюся природу. Стоял тот краткий и чудесный миг, который называют золотой осенью. На удивление было сухо дождей не предвещали еще пару дней. Солнечно и не по сезону тепло. Небесная синь, словно умытая, навеяла спокойствие.
«Вот и правильно. Закрывайте лавочку, мысленно улыбнулся Санчес, а если честно, то все это мутные воды. Ничего хорошего. И в чем смысл? Зачем тратили столько времени?»
Габриель, очнувшись у окна, вновь улыбнулся: ничего существенного не произошло, пока все шло как надо.
6. В новом теле
Габриелю захотелось побывать там, где снизошло озарение, показавшее открытый путь для человечества. Его неодолимо потянуло в те места, и, когда родственники опять уехали, он не преминул воспользоваться их отсутствием.
Габриель пересек океан и оказался в знакомых местах. Но на этот раз полного одиночества не хотелось, а хотелось, чтобы рядом была живая душа. То ли от неуверенности в себе, решил Санчес, то ли от предчувствия. Откуда неуверенность? И что за предчувствие? Он оставил вопросы без ответов.
Габриель вспомнил беседку и видение глаза, говорящие с ним. На душе стало жутко.
Санчес прилетел самолетом вместе с секретарем и по прибытии сообщил ему, чтобы в ближайшие часы его не беспокоили. Франц кивнул в ответ, понимая, что не стоит задавать лишних вопросов.
Габриель вошел в старый сад и увидел преобразившуюся природу. Стоял тот краткий и чудесный миг, который называют золотой осенью. На удивление было сухо дождей не предвещали еще пару дней. Солнечно и не по сезону тепло. Небесная синь, словно умытая, навеяла спокойствие.
Санчес вспомнил тот день. В первый раз, когда он еще не узрел глаза, умом владели смутные мысли, нельзя было понять, что несут они. Сомнения. Колебания. Но теперь-то все иначе. Теперь-то он ясно видит цель. Вот как сейчас он видит сквозь голые ветки синь неба.
Габриель тихо посмеялся над собой: «Как я мог быть таким наивным тогда? Как? Даже не верится. Как я мог быть малодушным? Не верил в собственную избранность? Ведь санкция свыше, что всегда довлела надо мной, в тот день осенила меня». Габриель воскресил в памяти то мгновение экстаза. И только оно было реальностью, а все остальное прах. Все остальное мутный сон, и не стоит предавать ему значения.
Погруженный в себя, он, покинув сад, прогулялся по тропинке до оврага. Остановился у его края. Глянул вниз. Один неосторожный шаг и ты сорвешься и погибнешь. Воспоминания опять нахлынули. В тот день он был в шаге от бездны, но «Открытый путь» спас.
Габриель повернул обратно и зашел в беседку. Это случилось здесь: фонтан белого огня, глаза и проникновенный голос, вещающий о грядущем. Картины вновь ожили, воспоминания захлестнули, будто теплые волны то ли света, то ли морских вод.