И об этом вы и хотели поговорить со мной? О будущем?
Да, Ваше величество, сказал собеседник О будущем, которое уже близко. О том будущем, которое уже стоит у ворот, готовясь застигнуть нас врасплох, если только мы не заручимся заранее поддержкой Небес.
Пафос, прозвучавший в последних словах собеседника, показался императору не совсем уместным.
Боюсь, что мое время уже на исходе, сказал он, впрочем, еще не делая попыток подняться с кресла. В следующий раз я с удовольствием выслушаю ваши соображения относительно будущего.
Конечно, Ваше величество, сказал Нахельман, продолжая любезно улыбаться, так, словно он знал что-то, чего не знал и не мог знать его собеседник. Позвольте мне только рассказать вам одну историю, Ваше величество. Мне кажется, она прояснит суть дела и расставит все по своим местам.
Если хотите, император пожал плечами.
Это было очень давно, Ваше величество, начал Шломо Нахельман, закрывая глаза, как будто это позволяло ему видеть что-то, чего не видели другие. Молодому кронпринцу было тогда, если я не ошибаюсь, всего десять лет и у него был конфликт с его воспитательницей, которую звали Клотильда. Она была откуда-то с севера.
Как? переспросил император. Клотильда?
Да, Ваше величество, продолжал Нахельман. Ее звали Клодильда.
Очень интересно.
Да, Ваше величество.
И что же было дальше?
Дальше случилось так, что молодой кронпринц возненавидел эту воспитательницу, да так сильно, что начинал заикаться, когда ее видел.
Наверное, у него были для этого причины, сказал император внимательно глядя на Шломо Нахельмана.
Но не настолько серьезные, чтобы сделать то, что он сделал, Ваше величество.
И что же он сделал? спросил император.
О, сущие пустяки, Ваше величество. Однажды, когда никто его не видел, он взял из шкатулки своей матери изумрудный кулон, который она очень любила, и закопал его возле беседки, рядом с кустом жасмина. Подозрение, конечно, пало на Клотильду, которую, к тому же, видели в этот день где-то поблизости, и она с позором была изгнана прочь. Боюсь, впереди ее ожидала не слишком радужная жизнь.
На какое-то время в шатре повисло молчание. Потом император, заметно бледнея, сказал:
Господи. Надеюсь, вы не собираетесь опубликовать эту историю в «Illustrierte Zeitung»?
Нет, Ваше величество. Конечно, нет.
Зачем же вы мне тогда это рассказали?
Затем, Ваше величество, чтобы вы согласились, что иногда Небеса открывают нам свои тайны, даже не спрашивая, хотим мы того или нет. Я рассказал вам эту историю, чтобы напомнить вам то, что вы прекрасно помните и без меня: все тайное рано или поздно становится явным, вопрос только в том, когда именно это произойдет.
Мысли императора, между тем, похоже, бродили где-то далеко.
Мне было всего десять лет, он словно удивлялся, что когда-то ему и в самом деле было десять лет, мне было десять лет, и эта Клотильда была настоящим чудовищем, можете мне поверить, добавил он негромко, морщась, словно у него вдруг разболелись зубы. Подумать только, прошло столько лет, а я до сих пор еще слышу ее отвратительный, писклявый голос, от которого не было спасения Не знаю, почему матушка выбрала тогда именно ее.
Вам ни в коем случае не следует оправдываться, Ваше величество, сказал Нахельман. Все, что я хотел, это только то, чтобы вы выслушали мои соображения относительно ближайшего будущего Европы и вспомнили, что Бог иногда обращается к нам напрямую. И это вовсе не Его вина, если мы не прислушиваемся к его голосу и пропускаем Его советы и наставления мимо ушей.
И все-таки интересно, император сверлил Шломо пронзительным взглядом. Кто же все-таки рассказал вам про эту несчастную Клотильду? Ведь прошло, слава Богу, тридцать лет!
И все-таки интересно, император сверлил Шломо пронзительным взглядом. Кто же все-таки рассказал вам про эту несчастную Клотильду? Ведь прошло, слава Богу, тридцать лет!
Улыбнувшись, Шломо Нахельман шутливо показал указательным пальцем на небо.
Будет вам, сказал император, удивляясь, что до сих пор еще не прогнал прочь этого безумного и невнятного еврея, который обращался с Богом так, словно Тот служил у него швейцаром. В конце концов, все это могло быть просто каким-то случайным стечением обстоятельств, неуверенно добавил он, чувствуя сам эту неуверенность и стыдясь ее. Поэтому немного помедлив, он добавил: Давайте, лучше вернемся, пока есть время, к вашим соображениям. Прошу вас.
Как будет угодно Вашему императорскому величеству, сказал Шломо Нахельман, привстав и поклонившись.
Мои соображения Ваше величество, будут просты, как дневной свет. Взгляните только на то, что Вы прекрасно знаете и без меня. Война уже близка, и чтобы увидеть это, не надо быть ни великим дипломатом, ни выдающимся стратегом. Тем более, не требуется большего ума, чтобы назвать соотношения сил, которые уже ни у кого не вызывают сомнений. Как бы ни складывалась дальше политическая ситуация, Ваше величество, очевидно, что с одной стороны в борьбу выступят Россия, Франция и Британия, а с другой Германия и Османская империя, если и не связанные пока союзническими обязательствами, то, во всяком случае, связанные долгой дружбой, взаимопониманием и поддержкой. Но есть и соображения, о которых, кажется, не задумывалась еще ни одна из сторон.