Одни исторические события и деятели прошлого чтились официально, другие события и люди (даже живущие) как будто бы никогда и не существовали. В царствование Елизаветы Петровны исчезло из истории целое царствование императора Ивана Антоновича (октябрь 1740 – ноябрь 1741 года). Все документы этого периода, а также изображения, монеты были изъяты из обращения. Держать их у себя с 25 ноября 1741 года стало преступлением. Об Иване Антоновиче нельзя было сказать ни единого слова, а тем более выразить сочувствие ему и его несчастной семье. Место заточения узников держали в глубочайшей тайне. Имя свергнутого Елизаветой императора вообще избегали упоминать, а при необходимости называли его «Известная особа».
ИЗ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ
В 1747 году пытали в застенке подмастерья Каспера Шраде, в бауле которого в таможне Нарвы нашли пять монет с профилем Ивана Антоновича. Шраде сослали в Оренбург на вечное житье.
В 1748 году псковский целовальник Недопекин был взят в Тайную канцелярию, так как он привез для сдачи в Соляное комиссарство две бочки денег и при счете среди 3899 рублевиков был обнаружен один с изображением профиля Ивана Антоновича.
Интересоваться историей России вообще в те времена было небезопасно. Самым ярким примером того, как любовь к прошлому привела на плаху, служит дело А. П. Волынского 1740 года, который в предисловии к своему проекту о государственных делах дал историческую ретроспективу от святого Владимира до петровских времен. Волынский очень интересовался русской историей, читал летописи. Из вопросов следствия видно, что попытка Волынского провести параллели с прошлым была расценена как опасное, антигосударственное деяние. Особое раздражение следователей вызвало то, что Волынский пускался в «дерзновенные» исторические аналогии, сравнивал «суетное и опасное» время императрицы Анны Иоанновны с правлением Бориса Годунова. Эти исторические экскурсы привели к тому, что кабинет-министра обвинили в оскорблении не только чести императрицы, но и «Высочайшего Самодержавия, и славы, и чести Империи».
Под запрет попадали имена ряда исторических деятелей. Только одно упоминание в разговоре имен Отрепьева, Шуйского, Мазепы, Разина и некоторых других «черных героев» русской истории с неизбежностью вело к розыску и наказанию виновного. Примечательно, что только в явно негативном смысле упоминался царь Борис Годунов. В манифесте 14 апреля 1741 года с ним сравнивали свергнутого незадолго перед этим регента Бирона, претендовавшего на полную власть в империи. Иначе было с Иваном Грозным. Петр I считал его великим государем, и на триумфальных воротах в Москве зрители могли видеть портрет Ивана Грозного с надписью «Начал» и парный ему портрет Петра I с выразительной надписью «Усовершенствовал». На следствии в 1740 году Артемия Волынского обвиняли в том, что он называл Ивана IV тираном.
Данные политического сыска XVIII века убеждают, что для народа не существовало ни одного доброго, мудрого, справедливого монарха. А уж о моральном облике почти всех государей народ имел устойчивое отрицательное мнение. Люди, сами далекие от праведной жизни, были необыкновенно требовательны к нравственности своих повелителей. Процесс разрушения святости самодержавия резко усилился с того момента, когда в конце XVI века вымерла династия Рюриковичей и началась борьба за трон. Мне кажется, что пришедшая к власти после Смуты династия Романовых за 300 лет своего господства так и не сумела утвердиться в сознании народа как законная и авторитетная власть. В народе рождалось и жило множество легенд об «истинном царе», добром и справедливом. Они могли возникнуть только потому, что правящего царя народ считал не «истинным», «не прирожденным».