Дивные бедра Анны Блайт двигались свободно и непринужденно, окруженные обручами кринолина, не стесненные близостью ткани, словно нижняя часть ее тела шагала в собственной решетчатой беседке.
Мисс Хукер отметила грациозность девушки и кивком выразила ей свое суровое одобрение.
— Теперь, приподняв в подобающей леди манере одну сторону кринолина и в соответствующий момент опустив другую, вы пройдете в дверь и затем вернетесь обратно. Я надеюсь, вы сумеете убедить нас в том, что это может быть проделано с должной элегантностью, а не так, как некоторые толстые куры протискиваются сквозь щель в заборе!
Но дверь, едва Анна успела к ней приблизиться, внезапно распахнулась, пропустив в зал маленького большеглазого негритенка-слугу. Он молча проскользнул мимо Анны, одарив ее мимоходом скрытой дружелюбной улыбкой (Анна была его любимицей), и в почтительной позе вытянулся перед хозяйкой.
— Доктор Лор-ри Блайт, мэм, — провозгласил он нараспев. — По оч-чень ср-р-рочному делу!
— Мой брат? — удивилась Анна.
Мисс Хукер нахмурилась.
— Класс продолжает тренировку, — сухо сказала она. — Ибо, несомненно, для многих из вас это крайне необходимо! Мисс Блайт может сопровождать меня в мой кабинет… Мне будет очень неприятно, если визит доктора Блайта окажется вызванным какими-нибудь легкомысленными мотивами, — озабоченно добавила она, проходя по коридору безукоризненной походкой, которая, однако, будучи переведена на язык музыки, напоминала бы стаккато по сравнению с плавными движениями молодой девушки, следовавшей за нею.
Доктор Лори Блайт мерял шагами роскошный турецкий ковер в заставленном мебелью салоне мисс Хукер и в явном волнении то и дело подносил к носу очередную понюшку табаку. Это был хорошо сложенный молодой человек, чьи медно-золотистые вьющиеся волосы, едва заметные под париком, выдавали его родство с Анной. Галстук его был смят, и бриджи забрызганы грязью. Он резко обернулся, когда обе женщины вошли в открытую дверь.
— Мои извинения, мисс Хукер, мадам! У меня ошеломляющая новость для сестры. Анна, дорогая, мне очень жаль тебя огорчать, но… Видишь ли, отец арестован. Его взяли сегодня утром и отвезли в городскую тюрьму. Вечером он предстанет перед судом… по обвинению в убийстве.
— Убийстве?! — взвизгнула мисс Хукер, потеряв присущее ей самообладание.
— Да, мадам. Мистер Ранвик, уполномоченный магистрата. Отец убил его сегодня утром.
Мисс Хукер тяжело опустилась в кресло. Анна стояла, оцепенев, с испугом вглядываясь в лицо брата.
— Но ведь… мистер Ранвик был уже в весьма преклонных годах, — пробормотала мисс Хукер. — Его седые волосы должны были помешать ему участвовать в какой бы то ни было дуэли…
— Седые волосы не мешали Ранвику быть негодяем, — с горечью возразил Лори. — Весь Эдинбург знает, что мой отец был непричастен к заговору Мерсейского эрла 1 , мадам, но Ранвик счел возможным поверить лжесвидетельству и пустить нас по миру! Сегодня утром он явился, чтобы привести в исполнение приказ о конфискации нашего имения…
— И ты говоришь, отец убил его? — прошептала Анна. — Лори, да уж не пьян ли ты?
— Сегодня я трезв, Ани, — пожал плечами Лори, с полнейшим безразличием относясь к оскорбительному вопросу.
Анна, словно окаменев, крепко сжимала побелевшие кисти рук, не в силах отвести взгляд от мрачной фигуры брата:
— Отвези меня к отцу? Лори, прошу тебя! Мисс Хукер, можно мне уехать, мадам?
— Конечно, дитя мое! — мягко ответила мисс Хукер. — Хотя городская тюрьма — вовсе не место для таких, как ты. И, несомненно, вовсе не место для таких джентльменов, как твой отец! Если твое присутствие сможет облегчить его страдания, поезжай к нему.