Режиссёру Миниюбкину (вы конечно же смотрели сериал «Алтарь обречённой любви» так это он снимал) не нравилось решительно всё.
Да что же вы даже врезать ему по-человечески не можете! возмущался режиссёр игрой пляжных безобразников По печени ему как следует! Так ему, так!
Не выдержав, он вскочил и стал показывать верзилам, как следует правильно тузить положительного паренька.
Получай, родимый, получай, получай!
Подробно объяснив артистам, как надо играть, он в изнеможении повалился на свой раскладной стульчик. Отдышавшись, он уже хотел крикнуть «мотор», но тут увидел в толпе праздных зрителей необыкновенно изящную молодую женщину. Будучи большим ценителем женской красоты, Миниюбкин моментально почувствовал, что слегка влюблён и объявил пятнадцатиминутный перерыв.
Эй, Горемыкин, где ты там, сказал он своему помощнику, видишь девушку в зелёном платье между урной и старушкой в резиновых сапогах? Приведи мне её прямо сейчас. Она необыкновенная. Да не старушка в сапогах, а девушка!
Через минуту мама с Миниюбкиным сидели рядом на раскладных стульях, и Миниюбкин, противно улыбаясь, что-то ей рассказывал. Чтобы плеск волн и людские голоса не мешали подслушивать разговор, Аттила пробежал под стул Миниюбкина и разлегся на тёплой гальке.
У вас есть опыт в кино? спросил влюбленный режиссер.
Вы шутите, ответила мама, что можно было понимать и как да, и как нет.
Я совсем не шучу, возразил Миниюбкин, поджигая сигарету. У меня есть для вас маленькая, но удивительно яркая роль.
Право, не знаю, ответила мама. Я не люблю маленькие роли. Разве что очень яркие.
Даже не сомневайтесь, это будет очень-очень яркая роль. Вы и представить себе не можете! Миниюбкин закрыл глаза и блаженно улыбнулся, видимо, представляя маму в этой самой короткой, но яркой роли. Из его ноздрей выползали две струйки табачного дыма.
Аттиле такой разговор ужасно не нравился. Он понимал, что ещё чуть-чуть и хозяйку будет не сберечь. Надо было срочно что-нибудь придумывать, но, как всегда в таких случаях, ничего подходящего не придумывалось.
Глава 11. Согласно первому волшебному закону
Тоннель закончился глухой бетонной стеной. Гантимур поднял из-под ноги осколок кирпича и стал царапать на стене дверь. Он не мог видеть, оставляет ли кирпич след на стене, но это и не имело значения: Гантимур был слишком мощным волшебником и мог работать вслепую.
Дверь открылась, Гантимур шагнул через порог. Раздался хлопок, и глаза ослепило ярким дневным светом. Тоннель и дверь исчезли. Гантимур стоял на лесной дороге.
Ага, пробормотал он, поправляя на плече ремень сумки. Край родной, навек любимый Королевский дворец в той стороне. Надо бы наколдовать какую-нибудь колымагу Но нет, магию будем экономить. Скоро она мне понадобится в больших количествах. Пешком пойду. А по дороге всё обдумаю.
Должен сказать, что Костин папа имел привычку разговаривать сам с собой. Маме привычка не нравилась, она каждый раз пугалась этих папиных разговоров, потому что зачем нормальному человеку разговаривать с самим собой, ежели вот тебе жена, с ней и говори сколько влезет. Косте же наоборот казалось, что разговаривать с собой очень даже здорово: сидишь, сам себе чего-нибудь интересное рассказываешь и сам же слушаешь, и не скучно. Хотя лично у него пока плохо получалось: только начнешь самому себе что-нибудь рассказать, а оказывается, ты это уже знаешь.
Но я опять сбиваюсь на ненужные подробности
Гантимур быстро зашагал по дороге. Однако он не прошел и трехсот метров, как вдруг услышал:
Остановитесь, ваше высочество!
Гантимур остановился. Из-за ёлок вдоль дороги вышли солдаты. На них были мундиры королевской гвардии. Каждый держал в руках ружьишко и целился в принца. Гантимур оглянулся. Сзади него тоже стояли солдаты. Гантимур был окружён. Это была ловушка. Вперед вышел гвардейский капитан.
Ваше высочество, вы арестованы!
Вот тебе раз! усмехнулся Гантимур. За что?
Это не важно, ответил капитан. Но если вы не подчинитесь, солдаты будут стрелять.
Может быть, вам и не важно, а мне почему-то любопытно, возразил принц. А вообще, давайте как-нибудь в другой раз. Целую!
Как это «целую», у меня же приказ! возмутился капитан.
Но Гантимур уже шёл прямо на преграждающих дорогу солдат.
Да я сейчас это! Как его?! О, черт!.. Капитан было рванулся за принцем, но почему-то остался на месте. Он попытался дотянуться до сабли на боку, но понял, что не может пошевелить ни рукой ни ногой. На сердце у капитана сразу стало тоскливо. На рядовых тоже напали столбняк и тоска. Они держали у плеча свои бесполезные ружья, хлопали глазами и ждали дальнейших приказаний.
Раздвигая гвардейцев, как густую высокую траву, Гантимур выбрался из их круга и зашагал дальше по дороге.
Ваше высочество! Подождите! Не уходите! вдруг опомнился капитан. У меня же письмо! Я должен письмо вам отдать!
Какое ещё письмо? Гантимур остановился.
Господин вице-канцлер передал! Тут оно. Только я достать не могу!
Гантимур стал пробираться обратно в круг солдат, к капитану.
Где письмо?
Во внутреннем кармане куртки справа, ответил капитан. Но учтите, я щекотки боюсь.