Мне же учеба на чужом языке изначально давалась нелегко. В моем французском было много лакун, и их нужно было восполнить. Я мгновенно схватывала правила и логику языка, делала быстрый прогресс в грамматике, но память у меня была дырявая лексика в ней задерживалась с трудом. Поэтому мне приходилось учиться как про́клятой, мечтая о том дне, когда чужие языки глубоко прорастут в моей голове. На несколько лет мне даже пришлось полностью отказаться от русского языка. Я смотрела фильмы, читала книги и видела сны только на английском и французском. Постепенно мне удалось подтянуть хвосты, и уже через года два я писала и бегло говорила на обоих языках. Сама не заметила, как это получилось.
Пока Полина сбегала с занятий и искала себя, я окончила университет, прошла необходимые стажировки, сменила три или четыре работы в международных компаниях. Сказать по правде, меня дико раздражали все эти дурацкие офисные работы. Я мечтала только об одном писать книги. Все остальное меня не волновало.
«Если бы ты действительно хотела стать писателем, то посвятила бы этому все свои вечера и ночи. Или ушла бы с работы, жила в маленькой каморке на чердаке, писала книги с утра до вечера и была бы счастлива. Может, даже рассталась бы со мной, ведь отношения занимают кучу времени. Все зависит от приоритетов. Посмотри на Кафку», говорил мне Шарль, мой парень, когда мы лежали, устав от любви, на моей узкой кровати в крошечной квартире на улице Муфтар и я рассказывала ему, как бездарно трачу свою жизнь.
Он был, конечно, прав. Но смотреть на Кафку мне совершенно не хотелось да, он был гением, но мне тогда представлялся диким неудачником. Писать по ночам и сидеть в офисе днем для меня казалось немыслимым. При этом я знала, что если перестану работать, то мне будет нечем платить за квартиру, и у меня будут проблемы с документами. Нет работы нет разрешения на работу. Нет разрешения на работу нет работы. Для иммигранта во Франции это замкнутый круг. Если я остановлюсь сейчас, думала я, мне придется вернуться на родину. А в России меня уже давно никто не ждал. Во Франции же меня ждало будущее. Вернее, я уже так много вложила в это самое иллюзорное светлое будущее, что останавливаться на полпути было глупо. И я выкладывалась изо всех сил, надеясь, что этот период собирания камней закончится, и из них можно будет построить что-то хорошее.
Когда-нибудь, чтобы стать писателем, я пожертвую всем, что у меня есть, и если нужно, даже тобой, говорила я Шарлю, улыбаясь, гладила его по голове и целовала в смеющийся рот.
Согласен, но при одном условии: ты должна стать чертовски хорошим писателем, лучшим из лучших.
Договорились. Но это может занять всю жизнь
Это займет столько времени, сколько нужно.
Знаешь, ты тоже можешь и даже обязан, если нужно, пожертвовать мной ради своего признания. Если что, не стесняйся.
Вот так мы признались друг другу в любви. Мы понимали друг друга как никто другой.
Как не быть такой, как Кафка
Весной того года мы с Полиной искали смысл жизни, каждая на свой манер. Она работала официанткой по вечерам и подрабатывала фотографом по выходным, а я занималась переводами в маленькой консалтинговой компании, связанной с инвестициями в атомный сектор. Пока Полина фотографировала влюбленные китайские парочки на набережной Сены, я переводила с английского на французский тексты про ядерные реакторы и альтернативные источники энергии, утешая себя тем, что каждый день узнаю что-то новое и все это когда-нибудь пригодится мне в другом месте. Это была своеобразная игра в иллюзии. Называется «Обмани себя сам». Я играла в нее с детства, чтобы не повеситься от скуки на ближайшей люстре.
Как не быть такой, как Кафка
Весной того года мы с Полиной искали смысл жизни, каждая на свой манер. Она работала официанткой по вечерам и подрабатывала фотографом по выходным, а я занималась переводами в маленькой консалтинговой компании, связанной с инвестициями в атомный сектор. Пока Полина фотографировала влюбленные китайские парочки на набережной Сены, я переводила с английского на французский тексты про ядерные реакторы и альтернативные источники энергии, утешая себя тем, что каждый день узнаю что-то новое и все это когда-нибудь пригодится мне в другом месте. Это была своеобразная игра в иллюзии. Называется «Обмани себя сам». Я играла в нее с детства, чтобы не повеситься от скуки на ближайшей люстре.
В стране проходили президентские выборы. Франсуа Олланд выступал по телевиденью со своим знаменитым спичем «Moi président de la République»2. Уже тогда было понятно, что ничего хорошего Франции он не принесет. Его одутловатое лицо, полное тело и короткие ноги делали его похожим на филина. «Если социалисты придут к власти, это будет началом конца», говорили некоторые клиенты Бекташа. «Нам нужен новый Шарль де Голль, а не этот паяц», твердили другие. Честно говоря, мне тогда было все равно, кто там будет у руля, потому что я была всецело занята пустотой в груди, которая разрасталась во мне, как огромная воронка, рискуя засосать меня с головой. Я спасалась ритуалами простым повторением определенных действий, которые позволяют не загнуться от тоски.