Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. 2/2017 стр 14.

Во всемирной разлуке,
в европейской ночи
твои тонкие руки
так во снах горячи
Только милую душу
я впотьмах упустил,
и проспал, и прослушал
шелест ангельских крыл.
Это скоро угаснет
я и так проживу,
сновиденья ужасней,
чем тоска наяву
Этот мир беспросветный
как огромный пустырь,
этот свет безответный
шепчет сердцу:  Остынь
Но беглец и любовник,
продираюсь хрипя
сквозь туман и терновник,
чтоб коснуться тебя.
Это пахнет наивом,
только не утаить:
под ногой над обрывом
обрывается нить

Жизнь прошла и пора оглянуться на
сновиденья, чей алфавит уборист,
нежно вспомнить терпкие имена
юных барышень и молодых любовниц.

И втянуть ноздрями горячий дух
жаркой плоти и сырости из былого
все они превратились в кривых старух,
ты скажи им спасибо и вспомни снова.

Этот абрис и тонкий овал лица.
Вспомни снова всё вкрадчивей и дороже
этот нежный запах горячей кожи,
что не скажешь на белых полях листа.

В коридорах редакций и сов. контор
я отмерил тысячи километров,
не любил властей и не верил в мэтров,
и ушел в себя, как в потёмки вор

Растворилась душа в запредельном мраке,
ниоткудова вырвать небесный свет,
что осталось?  только стопа бумаги
от горячей жизни, которой нет

А стихов не датировал вперемежку
с жизнью, спермой, спиртом судьба текла,
и плевать, если вдруг выпадала решка
вместо задуманного орла.

Так вот смещаются критерии,
не выполняются гарантии
и расползаются империи,
и разбегаются галактики
А также более иль менее
и под шумок, и под овации
претерпевают изменения
устойчивые репутации
Сомнительное мнётся кружево,
как снег над старою калиткою,
и судьбы, словно сумрак, рушатся,
и правда шьётся белой ниткою.
Пока идёт распад материи
и ломка старого сознания,
осуществляются мистерии
и отзываются рыдания

Уходит будущее в прошлое,
а настоящее в грядущее,
пока поются песни пошлые
и строятся квартиры душные.
Неужто же венец творения
в руках всевышнего редактора,
который бешенство материи
выплёскивает из реактора?
Ужель промчится жизнь истошная,
по слякоти прощально шаркая?
Но нет ревёт процесс истории,
и это рушит иерархии
Покуда ставим многоточие,
учитывая бесконечное,
а также прочее и прочее
сиюминутное и вечное!..

Всё меньше музыки в душе,
всё больше грохота в округе,
где на рисковом вираже
ревут стритрейсеры и вьюги.

Терзает острая печаль
и шелестят чужие «мани»,
а музыка уходит вдаль
и растворяется тумане

Паутина фортуны и горечи ком,
а чего ещё будет на свете?
мы запутались в мире и, словно в дурдом,
все попались в незримые сети.
Потому-то заходится сердце рывком,
опускаясь на гребне провальном:
вот и прожил ты, милый, дурак дураком
в этом мире почти нереальном

Прелестная от пальчиков до шарфа,
соломинка на адовом ветру,
мы добрались с тобой до брудершафта,
но прекратили странную игру.

Летят года почти на грани звука,
ну, оторвись ты от былых страниц,
ах, боже мой, да ты уже старуха,
ах, боже мой, и я уже старик

Я одевался словно рвань,
носил китайские жилетки,
но в сумерках и спозарань
пытался вырваться из клетки.

Но, к сожалению, увы,
не поддавались сердцу прутья
товарищества и любви
в краю великого распутья

И, ощущая сердцем крах,
трясу доныне, словно сдуру,
в до крови содранных руках
невидимую арматуру

Так незаметно молодость прошла,
так незаметно старость подступила,
другая жизнь глядит из-за угла
так пьяница взирает после пира
на разорённый пиршественный стол,
разбросанные рюмки и объедки,
гранёных стакано́в кривой позор,
на прочие вещдоки и заметки

Прошла пора метаний и надежд,
всё изменилось разве кроме неба!
где, выскользнув из облачных одежд,
заря над этим миром кровенела.

Так и живу в кругу полночных сфер,
разбросанных по волчьему веленью,
а за моей спиной эСэСэСэР
стоит бесплотной и трагичной тенью.

Той тенью я навеки защищён
и в той тени навеки уничтожен,
а я живу, собою не прощён,
и мой удел прекрасен и ничтожен

Ты сам себе страна великая держава,
и что тебе позор иль временная слава?

Ты сам себе госплан со сменой пятилеток,
безумствуют в тебе сто миллиардов клеток,

и каждая из них смеётся или плачет,
и на ветрах сквозных неведомого алчет

Вселенная твоя, что загнана под рёбра,
под снегом Бытия секретна и огромна.

Она пока жива, нисколько не померкла,
и ты с судьбой своей попробуй-ка померься

Пожар в твоей стране дымятся папиросы,
покуда в глубине решаются вопросы

Но в сумерках времён, что бедствием чреваты,
ты сам себе ООН и к чёрту дипломаты.