Нас довезли до местного штаба тюряжки и повели знакомиться с «хозяйкой». «Хозяйкой колонии оказалась женщина средних лет, чернявая, Мария Владиховна. Она бегло осмотрела нас, велела не хулиганить, голос у нее был высокий и резкий, и отправила работать. На большее у нее фантазии не хватило. Непосредственным начальником над нами поставили «капитоса» Игоря. Как оказалось позже, отличного мужика. Без выпендрежа и вертухайских предрассудков. А задания нам выдавала рыжая молодая вертухайка с прической «пальцы в розетку» Анфиска. Ужасная стервь.
В первый день нам было поручено ни много ни мало сдвинуть бордюр в сквере перед штабом на метр в сторону, чтобы расширить дорожку. Видите ли, к столетнему юбилею колонии они решили облагородить лужайку перед тюрьмой. Какая прелесть, черт побери. Так трогательно. Собственно, это задание мы растянули на всю неделю. Ведь для этого надо было выкопать сначала канаву под бордюрный камень длиной метров 60, потом выкопать сам камень (60 штук соответственно), перенести, выровнять по линии (причем в местах клумб надо было выложить камнями овал) и по уровню закопать. И все это под жарким майским солнцем. На это отвели четырех человек. Остальные разгружали грузовики с землей для лужайки, продуктами на склад, строй материалами, одним словом, работали грузчиками. Зона-то была женская, и рабочей силы был дефицит.
Сама работа в ИК-111 была довольно однообразной, и не так чтобы уж очень утомительной, чтобы о ней много писать. Спина и руки, конечно, побаливали. Но не критично. Зато быт был довольно своеобразный. Как я уже говорил, жили мы в гараже. Режима, в отличие от лагеря, у нас не было. Работа начиналась в девять. А спать можно было хоть до 8:45, а не подскакивать в шесть утра. Никто не приходил нас будить, устраивать построения и досмотры. Мы вставали, быстро умывались и пили чай с бутерами. Потом пешком шли к штабу, где нас встречал наш «прораб» капитан Игорь. Он отводил нас на 3-й участок зоны на склад инструментов. Это же была зона общего режима, а не наш недообщий полупоселóк. И вход в нее был соответствующим. Чтобы попасть на промку, а именно к 3-му участку, надо было пройти четыре кордона. Причем каждая следующая железная дверь не открывалась, пока не закрыта предыдущая. Но все это была видимость строгости и безопасности. Нас обыскали и «прозвонили» только в первый день. Всю остальную неделю охрана, узнав наши рожи, пропускала нас без проверок, да еще и по рации передавала, что пришли поселенцы, и их нужно везде пустить. При желании мы могли легко затянуть девкам-сиделицам что угодно. Балалайку, наркоту, синьку (Кажется, кто-то из нас пару раз это провернул. Но я лично не видел и фонарик не держал). Но почему-то охрана считала нас невинными и безобидными. Третий участок оказался огромным по площади крытым помещением с остатками гигантских слесарных и столярных станков. Очевидно, что когда-то, когда ИК-111 была «малолеткой» колонией для несовершеннолетних преступников, здесь было хорошо налаженное производство на этих промышленных мощностях. Сейчас участок выглядел плачевно. Большая часть помещения пустовала, только на полу остались промятые следы от станин. В одном углу был склад инвентаря, огороженный сеткой рабицей: лопаты, грабли, ломы, болгарки, молотки, тачки. Оттуда-то мы и брали все, что нужно для бордюрных работ, и шли обратно через все кордоны к скверу перед штабом. В 12:30 был обед. Мы бросали инструменты, умывались в туалете штаба, и опять в зону. Но уже не на третий участок, а в жилку к столовому корпусу. Нам давали одного охранника из дежурной смены в сопровождение. Говорили, что для нашей же безопасности. Мол, у девчонок у всех срокá большие, сидят они давно, условия тяжелые, девки все голодные до мужиков, мало ли что может произойти. В столовую мы проходили уже после обеда всех отрядов осужденных. Поэтому столовка была полностью в нашем распоряжении. Местная баланда в отличие от Зеленоградской, была просто великолепной. Девчонки готовили сами, как для себя. Еда была вкусной, почти домашней, всегда горячей и в больших количествах. По дороге с обеда мы то и дело встречали группы ЗЭЧек, убирающих территорию или вешающих белье для сушки. Ужас и кошмар. Основная их масса здоровенные мужеподобные бабы без «витрин*», синие от татух, плюющиеся, матерящиеся и смолящие приму. Даже нам с нашим длительным воздержанием было стремно на них смотреть. Правда, изредка попадались симпатичные наркоманочки. Даже несмотря на то, что все фигуры скрывала одинаковая черна роба и зеленые головные платки, некоторые были очень даже ничего. Игорь рассказывал, что основной перечень статей в этой зоне был: 105-ая убийство и 228-ая наркота. Причем большая часть сто пятых была совершена с особым цинизмом и жестокостью, в основном на почве ревности, измен и другой бытовухи. Расчлененки, кислота, пилы, утопленники, молотки и прочие сопутствующие ужасы были почти в каждом втором деле. Женщины все такие суровые и мстительные, если их довести. Кроме убийц и наркоманок в ИК-111 сидело много вороваек и мошенниц.