Походы в вольный храм были дольше и интереснее. До момента выхода из КП процедура была такой же: список, вызов, сбор, «мультипаспорт». Потом официально, конвой должен был сопровождать нас всю дорогу до вольной церкви. А на деле оказалось чуть-чуть по другому. В такие походы нам в сопровождение давали неизменного «генерала» Мочалкина. Тогда еще старлея. А он был ужасно ленив и себялюбив. За воротами он переводил нас через дорогу, так чтобы мы скрылись из зоны видимости внешних камер наблюдения, садился в свой Фольксваген Гольф и говорил: «Дорогу вы знаете. Идите напрямик через парк. Я вас буду ждать на месте. Если что, ай-ай-ай будет. Накажу».
Мочалкин. Был редкой поганкой, но об этом я узнаю еще через пару месяцев после первого похода в вольный храм. Но однажды, хочется думать, что в наказание за его мерзкий характер, его лень ему аукнется. При очередном таком походе, пока он рассекал на своем автó, двое парней-наркоманов сбежали, за что Мочалкин получил по шапке (примечание автора, сделанное уже после освобождения). А тогда он казался мне просто посредственным упырем. На зоне он следил за порядком, чтобы все были побриты, пострижены, зажигалок чтобы не носили, бейджики не снимали и прочие мелочи быта. Докапывался до ЗЭКов по любому поводу и без него. Причем обычно в грубой нецензурной форме. «Генералом» его прозвали за сходство с Наполеоном и за то, что он очень много мнил о себе и пытался казаться очень важным и незаменимым, хотя по сути был никем. Он был очень маленького роста, тщедушный, чернявый, с большим носом, шепелявый мордвин. Женат был на женщине, в несколько раз превосходящей его по всем параметрам, физическим и умственным. Наверное, дома его угнетали или подавляли, поэтому всю накопившуюся злость он вымещал на тех, на ком мог на ЗЭКах.
Мы шли пешком мимо чудесного ухоженного пруда, через тенистый парк. Дорога занимала около 15 минут. Люди, гуляющие в парке, мамаши с детьми, молодые парочки, даже не подозревали, что мимо них идет толпа зэков, осужденных за различные преступления на срокá от полугода до 6 лет. В конце пути мы выходили на извилистую улочку, на которой нас уже ждал «генерал». Он доходил с нами 200 метров до храма и чаще всего уезжал по своим делам, договорившись встретиться на том же месте в полдень. Только однажды он прождал всю службу сидя в припаркованной машине. Наверное потому, что кто-то на него настучал, что он оставляет ЗЭКов без присмотра. Территория была огорожена высоким деревянным забором, внутри которого высился довольно большой деревянный резной храм. Так как мы посещали его только по воскресеньям, он всегда был полон народу всех возрастов. Наверное, в Зеленограде не так много церквей, и весь народ собирался здесь. А может быть эта церковь была знаменита чем-нибудь и привлекала внимание верующих. Я точно не могу сказать. В храме был шикарный звучный женский хор. Все три батюшки были добротного, крепкого телосложения и читали неплохие проповеди после служб. Но один мне запомнился особенно. Я стоял к нему на исповедь одним из последних в очереди. Все прихожане проводили у него не больше двух минут, моя очередь стремительно приближалась. Я проговорил в голове список грехов, «вольных и невольных», которые совершил «словом, делом или помышлением». И вот я подошел к нему, сказал одну лишь фразу: «Я сижу в колонии». Я ЗЭК». Он как будто ждал чего-то необычного, нового очень долго. И дождался. Поток его речи был непреодолим. Начал он с поучений, что преступать закон плохо. Когда мне удалось ввернуть пару слов о том, что я невиновен, что меня подставили, он стал рассказывать мне о смирении и о божьем промысле. Потом о своей биографии. И что он шестой ребенок в семье. И как он неожиданно для всех решил стать священником. И как Бог помогал и наставлял его во всем. Потом о том, как он любит выпить. Потом опять о смирении и покаянии. Мы беседовали (вернее сказать, он повествовал, а я слушал, хотя обычная исповедь проходит ровно наоборот) минут двадцать пять. Стоящая за мной бабушка уже начала причитать и цыкать. Ведь до причастия оставалось совсем немного времени. Но наконец батюшка опомнился, улыбнулся, сказал, что грехи дело поправимое, положил мне на голову епитрахиль и прочитал молитву. Последнюю бабушку он исповедовал меньше 30 секунд. Меня поразило, удивило и обрадовало сие действо. Человек был со мной искренен, не зная меня лично, не имел предрассудков о том, что я ЗЭК, в отличие от многих людей на воле, много и с удовольствием беседовал со мной на любые темы.
Мы шли пешком мимо чудесного ухоженного пруда, через тенистый парк. Дорога занимала около 15 минут. Люди, гуляющие в парке, мамаши с детьми, молодые парочки, даже не подозревали, что мимо них идет толпа зэков, осужденных за различные преступления на срокá от полугода до 6 лет. В конце пути мы выходили на извилистую улочку, на которой нас уже ждал «генерал». Он доходил с нами 200 метров до храма и чаще всего уезжал по своим делам, договорившись встретиться на том же месте в полдень. Только однажды он прождал всю службу сидя в припаркованной машине. Наверное потому, что кто-то на него настучал, что он оставляет ЗЭКов без присмотра. Территория была огорожена высоким деревянным забором, внутри которого высился довольно большой деревянный резной храм. Так как мы посещали его только по воскресеньям, он всегда был полон народу всех возрастов. Наверное, в Зеленограде не так много церквей, и весь народ собирался здесь. А может быть эта церковь была знаменита чем-нибудь и привлекала внимание верующих. Я точно не могу сказать. В храме был шикарный звучный женский хор. Все три батюшки были добротного, крепкого телосложения и читали неплохие проповеди после служб. Но один мне запомнился особенно. Я стоял к нему на исповедь одним из последних в очереди. Все прихожане проводили у него не больше двух минут, моя очередь стремительно приближалась. Я проговорил в голове список грехов, «вольных и невольных», которые совершил «словом, делом или помышлением». И вот я подошел к нему, сказал одну лишь фразу: «Я сижу в колонии». Я ЗЭК». Он как будто ждал чего-то необычного, нового очень долго. И дождался. Поток его речи был непреодолим. Начал он с поучений, что преступать закон плохо. Когда мне удалось ввернуть пару слов о том, что я невиновен, что меня подставили, он стал рассказывать мне о смирении и о божьем промысле. Потом о своей биографии. И что он шестой ребенок в семье. И как он неожиданно для всех решил стать священником. И как Бог помогал и наставлял его во всем. Потом о том, как он любит выпить. Потом опять о смирении и покаянии. Мы беседовали (вернее сказать, он повествовал, а я слушал, хотя обычная исповедь проходит ровно наоборот) минут двадцать пять. Стоящая за мной бабушка уже начала причитать и цыкать. Ведь до причастия оставалось совсем немного времени. Но наконец батюшка опомнился, улыбнулся, сказал, что грехи дело поправимое, положил мне на голову епитрахиль и прочитал молитву. Последнюю бабушку он исповедовал меньше 30 секунд. Меня поразило, удивило и обрадовало сие действо. Человек был со мной искренен, не зная меня лично, не имел предрассудков о том, что я ЗЭК, в отличие от многих людей на воле, много и с удовольствием беседовал со мной на любые темы.