Ура, ура, ура. Иван радостно кричал и скакал на пружинящем матрасе родительской кровати.
Светлана, молча с огромной любовью, смотрела на своего сына, из глаз её текли слёзы, слезы радости и умиления.
Мама, почему ты плачешь?
От радости, сынок, я так долго тебя ждала, теперь ты у меня есть, и Светлана крепко обняла своего самого главного маленького мужчину.
В ответ он сильно прижался к своей самой любимой женщине к маме. От материнского тепла Ивана быстро разморило, и он погрузился в сладкий детский сон.
Фомич продолжил свой рассказ.
Говорила Светлана, что ещё ждет дочку, но это я уже плохо помню. В моих пациентах она уже давно не числится. Мне радостно, что мои усилия врача, дали результат. Жизнь у девчонки наладилась, дружелюбно звучал голос моего приятеля Фомича.
Я молчал, на моих глазах невольно навернулись слезы. Светлая грусть заполнила моё сознание. Растроганный я молча сел в машину и направился к себе домой.
Голубоглазая блондинка
Иркутская осень. Порывы ветра ударялись о стены моего деревянного дома, который расположен на улице Коммунистической, почти в центре нашего областного города. Их воздушные потоки начинали плясать вокруг понурого клена. Его ветки в ответ дребезжали и вибрировали, как струны контрабаса под опытными руками музыканта. Извлекаемые волшебным образом из ствола дерева низкочастотные звуки, придавали тревожность и безысходность в ожидании тепла.
Все, что ещё недавно цвело и зеленело, должно умереть или уснуть на долгие зимние дни, недели и месяцы. Дряхлая старуха зима своими костлявыми руками будто бы набрасывала паутину на ещё живые существа и озябшие растения. Обрекала их уйти в небытие с этого света, ещё недавно сверкавшего переливами радуги, пением птичьих голосов и звоном, казалось бы, не неиссякаемой жизненной энергии. Природа пыталась бороться, цепляясь за уходящее лето. Но ветер срывал и уносил вдаль остатки пожелтевших листьев. Он не оставлял надежды на скорое возвращение знойных солнечных дней. Времена года меняются, как это было всегда. Растительность начинала погружаться в зимнюю спячку. Угрюмые черные тучи нависали над городом. Они изредка выбрасывали вниз леденящие потоки дождя, готовясь обрушить вниз всю массу своих холодных запасов влаги. А промозглые северные ветры стремились налететь на тяжелые, пузатые облака, чтобы превратить, содержащуюся в них воду, в хрустальные пластинки снежинок. Чтобы забросить этот белый хоровод на деревья, дома, улицы и площади старого города. Который знаком с этими природными явлениями вот уже более 350 лет.
Я вышел из машины. Боковым зрением ощутил чей-то пронзительный взгляд. Это взор, как будто бы из другого мира, холодного и голодного, где не хватает радости и ласки. Где нет тепла и заботы, где страх и боль обычное и обыденное явление.
Я присмотрелся. На тротуаре сидела кошка.
Видно, что она от природы имела чисто белый окрас. Но сейчас он выглядит сероватым. Она изрядно запачкалась, бегая по подворотням, в поисках пропитания. А какие у неё глаза! Это два голубых небесных светильника, два драгоценных сапфира, по чьей-то воле оказавшиеся выброшенными на улицу.
Я направился к моей незнакомке.
Что это за человек, подумала кошка. Что ожидать от него? Может он сейчас пнёт меня ногой, как это уже было не раз, при общении с другими людьми?
Я направился к моей незнакомке.
Что это за человек, подумала кошка. Что ожидать от него? Может он сейчас пнёт меня ногой, как это уже было не раз, при общении с другими людьми?
Как страшно. Он такой большой. И куртка у него кожаная. Ой, а ботинки с такой рифлёной подошвой. Наверное, надо спасаться бегством, подумала голубоглазая блондинка.
Вот она уже приготовилась к спасительному прыжку в сторону кустов. Но лютый голод её остановил. Так хотелось кушать. Сил уже почти не оставалась, и кошка, наверное, решила: «Будь, что будет. Если суждено умереть, пусть я умру сейчас, не дожидаясь холодов и снежных сугробов».
Кис кис кис, зазвучал спокойный голос незнакомца, он с нотками сострадания и в нём улавливались ласковые оттенки.
Блондинка замерла на мгновение. Она не могла убежать. Она находилась в плену этого голоса. Она с надеждой стала ожидать развития событий.
Неужели ещё есть добрые и отзывчивые люди, думала продрогшая кошка.
Ах ты, красавица, замёрзла, наверное, на холодном асфальте не очень-то уютно. Какая ты худая, и бока у тебя ввалились, говорил обладатель зловещей кожаной куртки и добро голоса.
Да, тебе бы мои заботы и переживания, как бы произнесла кошка. Я ничего не ела несколько дней. Попались тут две обессилившие мышки, но они были отравлены. Люди их не любят, вот и набросали в своих жилищах ядовитую приманку. Возвратившись по подземным коридорам, которые ещё их далёкие предки возвели для сообщения улицы с домами, мышки натолкнулись на приманку. Неопытные они не знали, что подобное пиршество халявным кормом опасно для жизни. Человек коварен и опасен.
Он сам выбирает, с кем ему жить, а от кого можно избавиться, убить, как этих мышей, или выбросить на улицу, как эту кошку. Я не стала, есть этих мышей. Я знаю, что это смертельно опасно, как бы говорила мне моя собеседница.