Пол поднялся и попытался достать кошелек, но Боб немедленно остановил его, заявив, что тот его обижает и не уважает, и что Боб Реддинс своих решений не меняет.
С одним лишь условием! вдруг крикнул он вдогонку уже уходящему Полу. Покажите мне свои картины уж больно я живопись люблю!
Тот ласково улыбнулся и заверил разволновавшегося хозяина кабака, что он будет его первым зрителем и критиком.
Снег припустил и валил крупными мокрыми хлопьями, тут же таявшими в объятиях мостовой, образуя лужицы. Париж тонул в слякоти и свете фонарей, воздух был мокрым и пах грязью и лекарствами в городе вновь свирепствовала чахотка. Пол поднял повыше воротник, обмотал шарфом нижнюю часть лица и шагнул в снег. Народ заполнил улицы клерки бежали с работы, студенты на свои традиционные юношеские посиделки, женщины по магазинам. Мимо то и дело проносились пролетки, раздавались крики кучеров и свист хлыстов. Париж оживился, встряхнул под вечер перьями и засуетился, загудел, заговорил многоголосицей своих обитателей. Пол на мгновение утонул в его трущобах, потеряв всякое представление о том, где он находится, и понял, что заблудился он еще не успел привыкнуть к тому, что улицы в Париже никогда ничем не заканчиваются, а плавно перетекают одна в другую, то протискиваясь между серыми домами, то распластавшись площадями и скверами.
Увидев невдалеке вывеску «Аптека», Пол решительно направился к ней, чтобы узнать, как ему снова попасть на Сен-Жермен. Дверь открылась, Робко звякнул колокольчик, но на вновь вошедшего не обратили ни малейшего внимания аптекарь с кем-то тихо препирался. У прилавка стояла невысокая девушка в светло-голубом капоре и сером пальто и, склонив голову, что-то внимательно рассматривала у себя на ладони.
Все равно не хватает, едва слышно пробормотала она и подняла глаза на аптекаря.
Извините, мадмуазель, ничем не могу Вам помочь. Ваша маман и так уже задолжала сверх меры.
Увидев Пола, аптекарь улыбнулся и подошел к нему:
Я чем-то могу помочь? Пилюли, порошки, микстуры, а, может быть, успокоительные бальзамы? и он хитро подмигнул.
У девушки дернулись плечики и, отойдя к окну, она стала поспешно вытирать глаза и поправлять капор.
Простите, мисс, обратился к ней Пол на английский манер, сколько Вам недостает на лекарства?
Одного франка и пятнадцати су, всхлипывая, едва слышно выдавила она.
А, ну это ерунда, Пол достал из кармана деньги и положил на прилавок. Дайте ей чего она просит.
Аптекарь с готовностью кивнул и убежал в соседнюю комнату за порошками. Девушка с благодарностью посмотрела на своего спасителя, ее огромные серые глаза тут же просохли и засияли:
Спасибо Вам большое Если бы не Вы и она осеклась вошел аптекарь и протянул незадачливой покупательнице коричневый бумажный пакет с наклеенным на него рецептом.
Но долг Вам все-таки придется вернуть! крикнул он ей вслед.
Постойте! Пол вдруг схватил ее за руку и вышел из аптеки за ней следом. Я Вас провожу.
Ну что Вы, не стоит, смущенно залепетала она. Я вам и так очень обязана
Зато у Вас появилась возможность расплатиться со мной. Услуга за услугу, так сказать.
Девушка бросила на него испуганный взгляд и отчаянно замотала головой, порываясь убежать.
Да нет же! Пол снова схватил ее за рукав. Вы меня не так поняли! Я просто хотел спросить у Вас, как мне попасть на улицу Сен-Жермен.
Да нет же! Пол снова схватил ее за рукав. Вы меня не так поняли! Я просто хотел спросить у Вас, как мне попасть на улицу Сен-Жермен.
Глаза юной особы радостно сверкнули:
Это совсем не далеко от нас. Пойдемте, я Вам покажу. И она заторопилась, семеня своими худенькими ножками в грязных и худых ботинках.
Меня зовут Пол, догоняя ее, произнес он.
Синтия, едва слышно вымолвила девушка.
Вы тоже англичанка? удивился Пол.
Синтия была наполовину англичанкой наполовину француженкой. Ее мать наняли гувернанткой в дом богатого французского барона де Превера, и в нее тут же влюбился старший брат ее воспитанника наследник барона Филипп. Юная Ли, совсем не опытная в любовных делах, едва сумевшая найти работу и самостоятельно встать на ноги, чтобы помочь когда-то знатному, а ныне обедневшему роду Пратчеттов а именно своей огромной семье, сплошь состоявшей из пожилых тетушек, больных дядюшек и восторженных сестриц, мечтавших о замужестве и считавших ниже своего достоинства идти в прачки или воспитательницы, не сумела дать настойчивому денди должного отпора и уже несколько месяцев спустя была с позором изгнана из благочестивого семейства. Впрочем, Филипп оказался человеком чести и не преминул предложить ей руку сердце, что она в недоумении отклонила: Ли не хотела, чтобы барону потом пришлось жалеть о потере наследства по вине ошибки юности. Однако, тот исправно помогал деньгами Ли и ее новорожденной девочке Синтии, так ни на ком и не женившись, и они долгое время ни в чем не нуждались, но три года назад Филипп скончался от чахотки, проведя несколько безуспешных лет в санатории в Пиренеях. С тех пор Синтия и ее мать оказались за чертой бедности: Ли слегла тут же после смерти своего возлюбленного, а дочери, работавшей гувернанткой в нескольких домах, все же не вполне удавалось полностью покрывать расходы на дорогостоящие порошки и услуги докторов. На одежду средств и подавно не хватало, что Пол проницательным взглядом художника уже успел отметить.