Он расчел, что одного такого дошлого "барина" как Фомушка-блаженный, необходимо нужно приблизить к себе в известном отношении и напрямик открыться ему в настоящих своих намерениях и целях, сделав его таким образом одним из ближайших членов компании и как бы переходным звеном, связующим высших членов с низшими агентами-исполнителями, которые должны были знать только его одного, тогда как все главные деятели оставались бы для них совершенно темною, мифическою загадкой. Таковы были планы графа Каллаша, и он вполне достиг осуществления их единственно лишь благодаря своей смелой решимости и наглой, самоуверенной откровенности, которою, в иных подходящих случаях, необыкновенно кстати и ловко умел пользоваться этот замечательный человек. Крутое обращение его с Фомушкой, спокойная передача ему бумажника во время ночного грабежа и наконец этот привоз его прямо-таки в собственную квартиру - все это было делом расчета, который, в свой черед, был делом необыкновенно быстрого и, можно сказать, гениально сметливого соображения со стороны графа. Он знал, что весь эксцентризм подобных действий сразу, ошеломляющим и обаятельным образом повлияет на грубую и непосредственную натуру трущобного обитателя. И действительно: предшествовавшие загадочные появления в трущобах чудного гостя, его неожиданный удар, без чувств поваливший Гречку, и потом ряд последовавших в эту ночь поступков показались Фомушке чем-то больно уж чудным, блистательным и неслыханным, так что он сразу почувствовал величайшее уважение, страх и какую-то рабскую почтительность к этому человеку, ибо ничто так не действует на человека непосредственного, как соединение силы физической с силою нравственною. "С этим барином не пропадешь, это не нашему брату чета! С таким дьяволом - ух! как важно можно клей варить! Потому - сила и смелость, да и разума, как видно, палата!" решил он, на рассвете шествуя от него восвояси, и с той же ночи подчинил свою волю влиянию и силе этого человека.
LXIII
ФОМУШКА-ПРОРОК,
ПО ОТКРОВЕНИЮ ХОДЯЩИЙ
В тот же день утром, сообразив все обстоятельства и не теряя времени, он отправился к Устинье Самсоновне.
- А что, братец, не слышно ли, как скоро гонение будет? - вопросила его промеж постороннего каляканья хлыстовская матушка.
- Гонение? Како-тако гонение? - откликнулся Фомка.
- А от антихриста и ангелов его на верных слуг дому Израилева, пояснила Устинья Самсоновна, очень уж любившая книжно выражаться по писанию.
- А что тебе в том гонении, матка?
- Как, братец мой, что! Пострадать за веру правую хотелось бы, претерпеть желаю.
- Желаешь?.. Ну, бог сподобит тебя со временем, коли есть на то хотение такое.
- Да долго ждать, мой батюшка, а мне хорошо бы поскорей это прияти, потому - человек я уже преклонный: может, бог не сегодня - завтра по душу пошлет.
- Можно и поскорей доставить, - согласился блаженный, с видом человека, который знает и вполне уверен в том, что говорит.
- Ой ли, мой батюшка?!. Да каким же способом это? - воскликнула обрадованная фанатичка.
- А уж я знаю способ... Дух через откровение свыше сообщил мне... - с таинственной важностью понизил блаженный голос. Устинья Самсоновна ожидательно вперила в него взоры и приготовилась слушать.
Фомушка начал с обычною у него в таких случаях широковещательностью:
- Преданием святых отец наших, верховного гостя Данилы Филипповича и единородного сына его, христа Иван Тимофеича, про всех верных братьев-богомолов от поколения Израилева ты знаешь, мать моя, что именно завещано?
- Ну? - тихо вымолвила старуха, пожирая его глазами и боясь пропустить без глубокого внимания хоть единое слово из Фомушкина откровения.
- Тыем преданием завещано нам: живучи среди новых Вавилонов, сиречь городов нечестивых, кои бо суть токмо гнездилища мрашиные, боритися непрестанно противу силы антихристовой, "дондеже не победите", сказано.
И вслед за этим приступам он вынул из-за пазухи и показал ей полученную от Каллаша ассигнацию.