Андрей Козырев - Расшифровывая снег. Стихотворения и поэмы стр 6.

В городе, как в каменной пустыне,
Я шепчу себе: «Терпи! Терпи!» 
Сохраняя веточку полыни,
Как частичку вековой степи.

Город Сон над рекой Тишиной 
Наваждение жизни земной.

Он уснул от великих побед 
Город Сон, город Смех, город Свет.

Он во сне распростёрт и распят 
Город Сон, город Стон, город Ад.

И царит над землёй моей он 
Богатырский чудовищный сон,

И столетия длится она 
Тишина, Тишина, Тишина.

Но во гробе, чьё имя  Сибирь,
Спит  и дышит во сне богатырь.

Под бесстрастием мраморных плит
Каждый мускул страданьем налит.

Полны силы уста и глаза
Но проснуться, открыть их  нельзя.

И змеится река Тишина,
Без истока, без края, без дна.

И летит опаляющий свет
На мой город уже сотни лет.

Льется, льется, паля и горя,
На уснувшего богатыря.

И вновь среди ночных огней вокзала,
Среди сигнальных гаснущих звонков
В тебе растёт печаль, которой мало
Всех сёл, дорог, всех стран и городов.

А кажется, нет смерти! Есть дорога,
Которую ты должен одолеть,
Идти, бежать, молить благого Бога,
Чтоб дал Он сил, и петь, и петь, и петь

Но на краю земли  всё то же небо,
И так же тихо падает листва,
И так же мягок свежий запах хлеба,
И поезд так же вновь уходит в Небыль,
Туда, где бесполезны все слова

Уходит поезд. Но жива надежда
В твоей душе. Осталось  на коня
Свободно сесть, и мчаться вдаль, как прежде,
Когда ты весь исполнен был огня

И путь  открыт. И конь твой скачает, скачет.
Вперёд! Вперёд! Без отдыха, без сна!
И в огненном зрачке коня маячат
Поля, деревья, скалы и луна,

И кажется  ещё не всё пропало,
И в небесах горит твоя звезда
Но ты проснёшься. С тёмного вокзала
Во мрак твои уходят поезда

Татьяне Чертовой

Ночь Морозы Чёрные метели
Пьяная, слепая высота
За окном  шумят ветвями ели.
В старом доме  жар и теснота.

В старом доме жизни места мало.
Распахни окно  и снег в лицо!
Там, за два квартала,  гул вокзала,
Ночь, огни, трамвайное кольцо

Небеса застелены, как фетром,
Собственной бездонной глубиной
Под ногами вновь дрожит от ветра
Твердь земли, облитая луной.

Я иду, от яви в сон проснувшись,
По следам давно ушедших лет
Фонари, как змеи, изогнувшись,
Смотрят узкими глазами вслед.

Изогнулся купол звёзд гигантский
Это царство так знакомо нам:
Атаманский хутор. Храм Казанский.
Пушка, что глядит во тьме на храм.

Здесь от века всё, как в море, тихо
Здесь не слышно голосов людей
Где ты, счастье, где ты, Эвридика,
Горький свет живой души моей?

Там, где ты сейчас, поёт стихия,
Там, пронзая взорами эфир,
В чёрных небесах созвездье Змия
Смотрит на огромный, бурный мир.

И я слышу  где-то, в дальнем храме,
За слепым простором Иртыша,
За рекой, за ветром, за степями
Плачет бесприданница  душа.

Свернул трамвай на улицу Титова,

разбрызгивая по небу сирень

Свернул трамвай на улицу Серова,
По-старчески о ценах дребезжа.
Традиция сия весьма сурова 
Путём трамвайным детство провожать.

Осенний день уныло неразборчив,
Как почерк оттрубившего врача.
Твой дом стоит в конце дороги точкой,
И листья шепелявят сгоряча,

Мне под ноги попавшись Светка, Алка,
Подруги-одноклассницы, и ты 
Вы все осталось в прошлом Как мне жалко
Его нерукотворной высоты!

Здесь мы бродили счастливо-стыдливо,
И я пил воду с твоего лица
Но смысла этих пошлых слёз дождливых
Никто из нас не понял до конца.

На улице  одни и те же лица.
Я в книжку их сложил бы все, любя
Я не устал работать фиговидцем,
Я просто утомился от себя.

Но, сколько вы бумаги не марайте,
На подвиг вы один обречены:
Поэт, библиотекарь, копирайтер, 
Несчастные подкидыши страны.

Осенний холодок. Бульвар Победы.
Слегка подштукатуренный закат.
На транспарантах  бабушки и деды,
Что воевали триста лет назад.

Над «сталинками» дождь слегка картавит.
Сентябрь надломлен, словно каравай.
Столетие, маня меня, лукавит,
Но я  не ваш. Трамвай уходит в рай.

Оплакивать зачем на пошлой флейте
И улицу, и город, и страну?
Я не умру, не бойтесь, не надейтесь, 
Я на трамвае за угол сверну.

Распахнут вечер, слово двери в храм,
И, разбудить людей впотьмах не смея,
Дождь медленной походкой чародея
Идёт по парапетам и дворам.

Свернулся день, забывшись от забот,
Средневековым пожелтевшим свитком,
А зданье кирхи красною улиткой
Из раковины смотрит в небосвод.

Слова молитв из тишины аллей
Цветы, намокнув, шепчут полусонно,
И дремлют, как монахи в капюшонах,
Ряды пирамидальных тополей.

Не хочет храм пронзить простор крестом
И в небосводе прорубить оконце,
И круглый циферблат  замена солнца 
На колокольне щурится, как гном.

А в городе царит такая тишь!
Фонарь дежурит над рекою синей.
Несутся тучи стайкой бекасиной,
И набухает под дождём Иртыш.

И кажется  по-детски о мечте
Незримый кто-то шепчет мне, скучая
Как сухари, размокшие от чая,
Дома и берег тонут в темноте.

Шум города заглушен плеском струй.
Луна висит, счастливая, как слива,
А в небе звезды первые пугливо,
Дрожа, ей шлют воздушный поцелуй.

(Иртышская набережная. Вечер. Одиночество)

Туманный берег. Сумерки любви.
Дождь пунктуально размечает плиты
На набережной. И почти забыты
Размолвки между мною и людьми.
Чем мы взрослей, тем чаще наяву
Мы ссоримся, как маленькие дети
Бессвязностью дождливых междометий
Описан мир, в котором я живу.