Ок, Гена, так и быть, уговорил. Только сразу говорю: если он республиканец, то я прайсик на три умножу. Ок?
Пришел черед задуматься Гене.
Пауза. Вздох.
Как ты угадал? Он и вправду республиканец Но все равно Ок!
Попрощались. Кажется, Гена не понял моего тона, не уловил в нем изящных ироничных вкраплений. Принимать в гости американца не хотелось. Но письмо я забавы ради написал в тот же день. Во время составления «прайсика» сидел и наслаждался от него веяло искрящимся позитивом.
Вдыхание августовского среднерусского воздуха, насыщенного целебными ароматами полыни, душицы, чабреца, пижмы, и прочих, не менее лекарственных растений. 1 доллар за минуту.
(Подумав, заменил бакс на пятьдесят центов. Зачем? Не знаю. Все-таки бизнесмен из меня никакой).
Слушание настоящих старинных колоколов. На удивление чистый, не изменившийся со времен Владимира, звон, радикально отличающийся от тревожного гула новых колоколов, отлитых на деньги братвы. Днем 30 долларов за минуту. Вечером, в незабываемых закатных лучах 50 долларов.
Ночь на берегу древней русской реки, возле костра. Уха, рыбалка. 300 долларов. С длинными базарами о загадочной русской душе 500 долларов.
Посещение бабки Ульяны, на лице которой проступила вся, без купюр, история России с 1916 года по наши дни. 500 долларов лично бабке Ульяне. Бабкин самогон, настоянный на целебных травках 30 долларов бутылка.
(Это еще дешево! Учитывая превосходное качество продукта. Они свое виски у нас за сотку-другую продают).
Поездка по местам боев. Посещение горки останков фашистских оккупантов, аккуратно сложенных черными копателями 600 долларов, в основном, за риск подорваться на мине.
Слушание журавлиного клекота, если гость приедет в конце сентября-начале октября
На «клекоте» я не выдержал. Расхохотался, заржал, представив гримасы, которые обезобразят пухлое лицо Гены, после ознакомления с «прайсом».
В комнату вошла жена.
Что стряслось? спросила она. У тебя смех подозрительный Что-то задумал?
Прайс составляю! отвел я. Для американца. Напрашивается в гости. Пустим?
Сомневаюсь Меня от твоих похождений с русскими друзьями лихорадит. Даже боюсь представить, что вы здесь с американцем натворите.
Не бойся! Все будет культурно, к тому же он ученый. Историк!
Ты всегда так говоришь «Все будет культурно!» Этот писатель. Этот ученый. А этот буддист, чуть-ли не лама с Тибета. А в итоге Сам знаешь Никакой культуры.
Знаю, виновато произнес я. В итоге банально и некультурно напиваемся. Знаю. И даже каюсь. Вера
Ты всегда каешься. А в итоге
Снова каюсь, да?
Она покачала головой и вышла из комнаты.
Послал недописанное письмо Гене, о чем благополучно забыл на следующий день.
И вот он позвонил через две недели, в середине августа. Голос у него был таким счастливым, словно он поимел зараз, в особо извращенной форме, все налоговые органы Нью-Йорка.
Саня! Мы оценили твой бесподобный юмор! Встречай Майкла в Шереметьево-два. Записывай рейс, время
Э! Гена?! возмутился я. Ты это серьезно? Постой Что за шутки?
Нет, я не шучу. Записывай Хотя можешь и не встречать, у меня есть твой адрес, он сам доберется. Бай-бай!
Короткие гудки.
И что прикажете делать? Дурацкая ситуация. Неужели я и адрес ему посылал? Зачем? Ох, дурень!
Жена даже не удивилась, когда я ей сообщил, что скоро заявится некий Майкл. Майкл Белл. Миша-Колокольчик!
Жена даже не удивилась, когда я ей сообщил, что скоро заявится некий Майкл. Майкл Белл. Миша-Колокольчик!
Я как сердцем чувствовала, сказала она. Не к добру все это. Но ты встреть его, а то некрасиво получится
Не к добру? Да нет, вроде обошлось без жертв Но, черт побери, даже приезд ламы не ознаменовывался такими захватывающими, а порой и мистическими приключениями А уж лама знает в них толк.
Но давайте я расскажу вам все по порядку. Хорошо?
Не проходи мимо!
К похожему на разграбленный термитник аэропорту приехал за час до прилета Майкла.
Сидел в машине. С неподдельным интересом наблюдал за стариканом в шикарном джипе. Машину, наверное, пенсионеру подарили дети в знак признательности за правильное воспитание, приведшее их к материальному благополучию.
Через пару минут, не выдержав, достал телефон. Снимал, как шпион, через полуоткрытое окно. Дед тщетно пытался припарковаться. Было видно, что ему мешала врожденная робость советского человека. Я представил на месте его машины необъезженного, неукротимого буйного дракона. И вот этим блестящим зверюгой рулит махонький такой сухонький старикашка в клетчатой рубашке с закатанными руками. Заметив свободное место, дед в очередной раз попытался развернуться, но так, будто и права ему подарили вместе с машиной, два-три дня назад.
Вперед-назад! Назад-вперед!
Тормозит. Голову высунет, посмотрит, не задевает ли кого, ненароком, платок достанет, пот со лба вытрет. Финал этой битвы меня разочаровал. Дед так и не припарковался. Не помял ни одной машины. Потыкался-помыкался, матюгнулся, развернулся, и уехал. Совсем уехал Сдался. Зачем приезжал? Потренироваться? Мне стало жалко этого старика, ему по пустыне надо ездить, наперегонки с верблюдами, а не по нашим, богатым на стрессы, дорогам. Не протянет долго. В недалеком будущем его ожидает шок от впечатанной в лицо подушки безопасности, валидол, нитроглицерин, и другая скорая медицинская помощь. Тьфу-тьфу, конечно