Мамочки! Кто это? Бомж? манерно воскликнула актриса. Ужас!
Ну да, это не совсем Мерфи. Я решил сказать правду. Это ученый-историк, из Америки. Майкл Белл. Только вчера прилетел.
Мамочки! Кто это? Бомж? манерно воскликнула актриса. Ужас!
Ну да, это не совсем Мерфи. Я решил сказать правду. Это ученый-историк, из Америки. Майкл Белл. Только вчера прилетел.
Быстро же он деградировал, заметил режиссер.
Вот прикол! непонятно чему обрадовался Паша, снимая с шеи телефон. Наверное, он, как и я, любил занимательное видео.
Майкл, заметив пристальные взгляды, боязливо остановился в шагах десяти.
Саша. Он негромко позвал меня. Я встал со стульчика. Никитична кушать зовет. А когда мы в монастырь поедем?
Мощная, потрясающе выразительная немая сцена!
Группа вернулась к съемочным делам, а мы возвратились к Никитичне. Майкл еще раз робко напомнил мне про монастырь, но я посоветовал ему просто походить вокруг деревенской церквушки, чтобы духовно подготовиться к поездке.
Там, брат, может сильно шандарахнуть по голове, без адаптационного периода. Эффект будет сильнее, чем от гречишного поля. А ты еще и баню принимал. Как тебе, кстати?
Хорошо, сказал Майкл. Очень хорошо.
Приближался вечер. В доме Никитичны было прохладно. Со стен смотрели пожелтевшие портреты в скромных бумажных рамках. Муж, умерший несколько лет назад, сама Никитична. Оба молодые и официальные в костюмах, на которых красовались награды. Там же висели уже цветные, современные фотки детей и внуков, живущих на Сахалине.
Мы хрустели малосольными огурчиками, обжигались вареной картошкой, и хвалили розовое сало. Нашлась и бутылка. Никитична пила куда больше, чем Майкл. Закончив трапезу, вышли с ученым на крыльцо.
Кузнечиков будем слушать? поинтересовался он.
Точно! Ты, главное, не скучай. К тому же тут другие кузнечики. Прислушайся Наши в другой тональности работают.
Саша, осторожно начал Майкл, вертя в руках зачем-то прихваченную из дома мухобойку. Ты не обижайся, но я хочу спросить как она может так жить?
А чего обижаться? Я пожал плечами. Живет, как может. Чего ж ты у нее не спросил?
Неловко.
Знаешь, чем у нас заканчиваются такие разговоры со стариками?
Нет.
Ну, они поплачутся, обматерят последними словами правительство, а в конце обязательно скажут, что в войну было куда хуже. И что пока есть остатки здоровья, им не на что жаловаться. Летом работают, зимой телевизор смотрят. Ходят друг к другу в гости. И то, что они видят в телевизоре, кстати, пугает их куда больше, чем такая вот жизнь. Тут, брат, у людей реально одна душа, одна жизнь. Общая. А в твоем городе каждый сам по себе. Вот ты умрешь, и весь Нью-Йорк вряд ли придет к тебе на похороны. Так? А к Никитичне, дай бог ей здоровья, даже из соседних деревень приедут. Усек? И помогут, если захворает.
Но ей тяжко
Ей не тяжко, черт тебя возьми, ей тяжело. В бытовом смысле Но вот смотри москвичи приехали кино снимать. Натура такая хорошая, все дела. А потом в городах люди будут сидеть, смотреть сериал очередной. Никитична в массовке крепостная.
И что?
Как что? Не понял? Они через телевизор будут любоваться парком, озером, усадьбой. А она постоянно здесь живет. Может, поэтому она в свои годы чувствует себя лучше, чем иногда я. Позитивная энергия, брат. Уловил?
Не совсем.
Потом поймешь. Может, через пару-тройку дней. Я встал с крыльца. Пойдем, подремлем. В это время хорошо дремать, до вечера. Только я, чур, на веранде.
А монастырь?!
Не успеем. Завтра, Ок?
Часов в восемь пошли в усадьбу.
Режиссер переругивался с оператором из-за какой-то сломавшейся пустяковины, остальные бездельничали. Цыгане развели большой костер, запели песни. Запахло шашлыком. Водка была излишне теплой, а вода в озере чрезмерно холодной. Один из молодых актеров хотел попрактиковаться в английском. Майкл удовлетворил его просьбу, и они принялись болтать на какие-то, явно неинтересные, скучные темы. Потом прыгали, как на Ивана Купалу, через огонь, что очень понравилось Майклу. Иногда я посматривал в небо, ожидая увидеть там Ленку в ступе, с набором разведывательной фотоаппаратуры на борту. Не увидел. По небу летали подмигивающие спутники, нечасто, но падали звезды. Млечный Путь, как всегда, кружил голову, вводил в транс. Майкл читал рэп под цыганский аккомпанемент. Он часто переходил на родной язык, крича про «мирикал». Оно и понятно. Сегодня он имел честь лицезреть одно из русских чудес, суть которого заключается в том, что для запуска волшебного механизма достаточно просто прокатиться по гречишному полю, пусть и не на телеге Впрочем, к чему я это рассказываю? Будто вы не никогда не отдыхали ночью возле озера
Сволочи! Ну какие они все сволочи! Откуда-то издалека, словно с Луны, долетел до меня женский голос, вещающий какую-то ерунду. И этот нажрался!
Актриса?
По течению
Ранним утром мы попрощались с полуживыми от всенощного веселья киношниками, и сонно, неспешно, приползли к Никитичне. Стали собираться домой. Искусанный комарами Майкл яростно, как истерзанный блохами пес, чесался. Нормальная, в общем, ситуация, но я вспомнил, что ночью все удивлялись а куда, блин, подевались приозерные комары? А? Где ответ на таинственную загадку природы? Словно без комаров всем было скучно. А комары, оказывается, времени зря не теряли, высасывая кровь Майкла. Не исключаю, что он излучал гораздо больше инфракрасных лучей, и на его фоне остальные оказались просто недоступны комариным радарам.