После общения с ним последовал собственно досмотр. Надо зайти в небольшую комнатку, где кишмя кишат люди в форме: и женщины, и мужчины так что места остается очень мало. Стоят три или четыре стула. Нужно снять всю верхнюю одежду и обувь и сложить в пластмассовые коробки, а коробки поставить на транспортёр. Туда же отправляются все вещи, какие есть при себе, включая мобильный телефон. Потом проходим через рамку металлоискателя, за ней стоят молодой человек, похожий на паука, и девушка, похожая на толстую муху, оба в синих перчатках. Все должны поднять руки (хэндэ хох! как говорят немцы), и муха с пауком всех ощупывают (он мужчин, она женщин), проводя ладонями почти по всему телу, включая ноги.
Всё это почему-то надо проделывать в достаточно высоком темпе.
Люди в форме ни на кого не смотрят, бросают только отрывистые команды хорошо ещё, что по-русски.
Потом, одевшись и обувшись, тоже очень поспешно, пассажиры размещаются в небольшом помещении, где кресел не хватает на всех, и опять ждут.
Прибыл какой-то рейс. Охранники закрыли двери: часть пассажиров нашего самолёта, ещё не успевшая пройти досмотр, осталась по ту сторону стеклянных дверей, часть по эту. Люди, только что прилетевшие, гуськом, друг за другом, идут по проходу. Мы смотрим на них. Охранник-израильтянин, стоя у двери, рукой показывает, куда им идти, не глядя на них. Быстро, быстро! Надо идти быстро!
Что-то это мне напоминало, но я долго не мог сообразить, что именно. Потом догадался: концлагерь! Ну, конечно.
Только это гуманный, либеральный концлагерь. Однако не изменивший свою суть, состоящую в лишении людей свободы и инициативы, превращении их в щепки, несомые направляемым кем-то потоком.
Там целью было физическое уничтожение, здесь физическое процветание. Но сущность человека, его свобода, уничтожалась и там, и тут.
Почти через 3 часа после официального начала процедуры паспортного контроля и досмотра мы все, наконец, сидели в самолёте.
Любопытно, что у меня в сумке была литровая бутылка воды, ещё непочатая. Хотя тот самый сотрудник службы безопасности сообщил мне, что иметь с собой более 100 мл жидкости запрещено, я оставил эту бутылку у себя, так как страшно хотел пить. В самолётах же я давно не летал и не знал, что там подают разнообразные напитки.
Бутылка эта так и осталась в моей сумке. Во время грандиозного шмона её не заметили и не вынули, и я так и ехал с этой запрещённой ёмкостью, даже доставал её, пил из неё на глазах у стюарта, не обратившего на мои криминальные действия никакого внимания.
Странно! А если у меня в бутылке нитроглицерин?
Зачем же было всё это устраивать: мучать и унижать людей?
Впрочем, я не прав. Израильтяне не чемпионы по этой части. Оказывается, после 11 сентября американцы стали так досматривать пассажиров самолётов, что далеко переплюнули израильтян. Они, говорят, чуть не до трусов раздевают.
Вот это забота о безопасности, я понимаю!
В Израиле ни в один крупный магазин, ни в одно общественное здание невозможно пройти иначе, как через рамку металлоискателя или отдав свою сумку охраннику на проверку, а охранник торчит у каждой двери.
Охранников в Израиле, по моим впечатлениям, не меньше, чем солдат. Это, видимо, главная профессия в этой удивительной стране.
Однако безопасней в Израиле почему-то не становится. Наоборот. Говорят, на кладбище на Масличной горе (где похоронен мой дедушка) невозможно попасть: не пускают опасно. В Иерусалим ехать тоже рискованно а 20 лет назад вроде бы туда ездили вполне свободно.
Странно.
Но израильтяне ничего странного во всём этом не находят.
Действительно: сколько создано рабочих мест! Ну, то есть, может быть, они и не вполне «рабочие», поскольку никакой работой занимающие их молодые, крепкие ребята не занимаются. Но зарплату (вернее, ЗРЯПЛАТУ) они получают! Что и требуется доказать.
Забота о безопасности золотая жила. А то, что на подлинную безопасность все эти героические усилия или не влияют, или влияют отрицательно неважно. Не в том подлинная цель.
Моя родственница Фая, работающая в банке в Тель-Авиве, рассказала, что израильтяне необычайно агрессивны. Приходит человек в банк и сразу принимает позу бойцового петуха. Дескать, вы меня не проведёте, я тёртый калач! Только спустя какое-то время, убедившись, что никто его не собирается надувать, клиент отмякает.
Над домом, где живут мои родные, в пригороде Реховота, постоянно воют самолёты. Это беспилотники патрулируют Сектор Газа. Почти целый день стоит этот вой: к нему привыкли и не обращают на него внимания.
Сколько же нужно денег на это патрулирование?
В то же время ни у одного из израильтян нет ни малейшего интереса к арабам. Никто не пытается познакомиться с азами их культуры, понять их. Все израильтяне высказываются об арабах презрительно и недоброжелательно.
Что-то это опять же мне напоминало. Потом я вспомнил: очень похоже на отношение белых к неграм в южных штатах США.
Но такое отношение одних людей к другим никогда не бывает связано с тем, что те, другие, нехорошие. Оно всегда вызвано ошибками, нечеловеческим поведением и даже преступлениями, совершенными как раз теми, кто так презирает этих других, и именно в отношении этих других. «Мы ненавидим людей за то зло, которое им делаем».