Лариса Яковенко
Гроздья акации белой
Ирина Николаевна Одинцова всматривалась в пролетавшие мимо вагонного окна окраины утреннего города и мучилась одним вопросом, зачем я сюда еду, зачем? Что за блажь втемяшилась в голову. Еще три дня назад, оформляя отпуск, она позвонила родителям и сообщила об отъезде в Эстонию. Мама тут же перечислила список лекарств, которые нужно взять на всякий случай. А папа, смеясь, добавил, доченька, не слушай нашего фармацевта, я тебе как врач советую, никаких таблеток, просто отдыхай и радуйся жизни. Сообщи, как добралась и передай Инге Карловне, что мы с мамой приедем к ней в августе.
Тригорск, Тригорск, услышала Ирина Николаевна голос проводницы и вышла из купе с дорожной сумкой. В подземном переходе пассажиров встречали таксисты. Выбрав водителя в возрасте и, судя по угрюмому лицу, не слишком разговорчивого, она села в машину, назвала в санаторий и снова задумалась. И чего меня сюда понесло? Вчера бы улетела в Таллинн, доехала бы на маршрутке до Пирите и уже сегодня бродила бы вдоль побережья Финского залива, вдыхая свежий морской воздух. На завтрак Инга Карловна приготовила бы свой фирменный паштет из печени трески, а на десерт подала бы кофе со взбитыми сливками и яблочное пирожное. Потом, уточнив обеденное меню, деликатно бы удалилась. А что меня здесь ждет? Из-за того, что слишком поздно забронировала путевку по интернету, придется жить в одной комнате с чужой теткой, питаться в санаторной столовой, еще и бегать по разным процедурам. Хотя, их можно сократить до минимума, оставив самые приятные
Приехали, раздался голос водителя. Расплатившись, Ирина Николаевна вышла из машины, огляделась и поморщилась, здание стандартное, скучное. Правда, кругом зелень, цветы, фонтанчики и альпийские горки, но все равно В холле ее встретила молодая девушка. Она приветливо поздоровалась и провела в кабинет, который Одинцова покинула уже полноправной курортницей. Войдя в номер, она быстро приняла душ, вышла на балкон, и замерла. Внизу перед ней лежал укрытый зеленью город, а вдали на фоне голубого неба белела гряда Кавказских гор. Как же давно я здесь не была С того самого дня, как похоронили Марочку.
Мариэтта Георгиевна не любила, когда ее называли бабушкой или тетей. При знакомстве представлялась официально, а дома ее звала по имени даже собственная дочь. Однажды маленькая Ира спросила маму, почему у всех есть бабушки, а у меня нет? Папа тогда рассмеялся, в нашей семье как в том анекдоте, бабушка есть, а слова такого нет. Марочка совсем не была похожа на соседок-старушек. Всегда подтянутая, хорошо одетая, с непременным маникюром и перманентом, она не менялась с возрастом. Папа часто шутил, первое слово, которое произнесла наша Татуся, было Мара. Мама сердилась и говорила, что ребенок в младенческом возрасте не может произнести букву «эр». А он отвечал, так в наше отсутствие Марочка доченьку специально тренировала. Ира верила папе, но как-то спросила, это правда?
Если честно, то сначала ты сказала «мама». Мы стоим возле манежика, умиляемся, а ты как завопишь «мала», «мала». Сначала подумали, что доченька голодная или требует еще игрушек, но тут подошла Марочка, ты засмеялась и протянула к ней ручки. Как только родилась, она пришла к директору театра и сказала, я увольняюсь, у меня ребенок. Тот опешил, Мариэтта Георгиевна, у вашей внучки есть папа с мамой, в конце концов, ее можно в ясли отдать, зачем же вам уходить.
Родители с утра до вечера на работе, ясли нам не подходят, там дети часто болеют, пояснила Мара. А моя Татуся ангелочек, ей нужен особый уход. Так что подписывайте заявление.
Пап, ты не сочиняешь про ангелочка? спросила Ира.
Борис Семенович мне сам об этом рассказывал. Он категорически не хотел Марочку отпускать. Ты же знаешь, она всю жизнь проработала в костюмерном цехе, у нее безупречный вкус, из ничего могла сотворить платье хоть для Сильвы, хоть для цыганки Азы. Ее очень ценили в театре. В общем, они сошлись на том, что Мара остается в штате в качестве консультанта по костюмам. Она вернулась на прежнее место работы только потому, что любимой Татусе необходимо общение с маленькими детками. И отвела тебя в детский сад.
Ах, Марочка, как же мне тебя не хватает, вздохнула Ирина Николаевна. Ее воспоминания прервал робкий стук в дверь.
Открыто, крикнула она и увидела на пороге стройную темноглазую девушку лет двадцати. Не стесняйтесь, проходите, давайте знакомиться, меня зовут Ирина Николаевна, произнесла Одинцова.
Вот здорово, значит мы тезки! воскликнула та и втащила в комнату чемодан на колесиках. Затем сняла легкую курточку и осталась в светлой майке, на которой большими буквами было написано «Привет». Одинцову почему-то умилила эта надпись, она улыбнулась и сказала, Ира, давайте обустраиваться, я сама только что приехала и еще не успела разобрать вещи.
Хорошо, только можно я сначала на балкон выйду и посмотрю на город. Когда она вернулась в комнату, Ирина Николаевна встретила ее вопросительным взглядом.
Красота! «Весь мир на ладони, ты счастлив и нем», засмеялась девушка и еще больше похорошела.