Клиент приходит на приём, имея за плечами весь багаж отношений в своей семье, багаж скрытых и явных способов и форм коммуникации, форм управления и подчинения, багаж традиций, правил и запретов, определяющих взаимодействие между членами семьи и поведение каждого из них. Достаточно часто поэтому в ходе психотерапии мы сталкиваемся с ситуацией, когда мишенью для психотерапевтического вмешательства должна стать отнюдь не та проблема или не тот симптом, с которыми человек обратился за помощью. (Речь, конечно, идет не только о сексуальных расстройствах или проблемах сексуальной жизни, но практически о любых психологических проблемах, по поводу которых человек может прийти на приём).
Молодой человек 22 лет обращается к нам в связи с аэрофобией, а за дверью кабинета его ждет тревожная мама; он чувствует неудобство и явно мог бы прийти без неё. Аэрофобия оказывается отнюдь не самой главной проблемой, когда выясняется также, что клиенту крайне трудно выстраивать свои личностные границы в отношениях не только с матерью, но и с отцом-эпилептоидом, упрямо навязывающим сыну свои представления обо всём, включая то, какой лучше купить сотовый телефон или куда поставить кровать в квартире, в которой наш клиент живёт со своей девушкой. Основная часть работы в данном случае заключается в прояснении семейных отношений, вербализации подавленной агрессии и переоформлении («переопредмечивании») тревоги.
На консультацию приходит 30-летняя женщина, жалующаяся на безуспешные попытки забеременеть при отсутствии каких-либо медицинских проблем в репродуктивной сфере как у неё, так и у её мужа. Она много работает и строит карьеру; её заработок составляет большую часть семейного дохода, она привыкла отвечать за себя сама и редко позволяет себе расслабиться. Родители клиентки разошлись, когда она была подростком; с младшего школьного возраста мать вовлекала девочку в разрешение своих конфликтов с мужем, причём манипуляции матери продолжаются и до сих пор: например, зная, что дочь собирается посетить отца (у которого уже давно другая семья), мать приглашает её в этот же день к себе на праздничный обед. Лишь недавно клиентке удалось осознать, что в течение многих лет она занималась решением чужих проблем, пытаясь сделать своих родителей счастливыми (хотя бы каждого в отдельности). Существенную часть терапии в этом случае составляет работа над чувством вины и долга перед родителями, т.е. именно над той эмоцией, которая трансформировалась в запрет на собственное счастье, стремление возлагать на себя ответственность за многое, невозможность расслабиться и довериться в сексуальных отношениях мужу и собственному организму.
30-летний мужчина обращается к нам по поводу заикания. Он работает в крупной компании, ему много приходится общаться с людьми, в т.ч. проводить встречи, организовывать деятельность своих подчинённых, участвовать в тренингах, и проблемы с речью доставляют ему крайние неудобства. Как часто бывает, работа над самим симптомом, обучение техникам его преодоления и т. п. в этом случае может только усугубить положение дел. Следует проблематизировать избыточный контроль над функцией, следует разобраться в том, почему каждый раз, открывая рот, человек как бы бросается на амбразуру, пытаясь что-то продемонстрировать или доказать. Выяснилось, что этот человек, будучи ребёнком, развивался в противоречивых условиях переоценки со стороны матери и обесценивания со стороны отца (типичная ситуация для переживания нарциссической травмы). Чтобы сформировать оценочную зависимость, часто бывает достаточно регулярно ставить человека в оценочные условия. До сих пор в общении с отцом наш клиент чувствует, как будто вынужден оправдываться за что-то, хотя реальных поводов искать оправдания давным-давно нет, да и с самого начала вряд ли они были реальными.
Таких примеров можно привести очень много. Эти и подобные им случаи демонстрируют, как важно учитывать семейный контекст, в котором сформирована та или иная особенность психики клиента, тот или иной защитный механизм, тот или иной симптом. Уточним также, что мы не противопоставляем индивида с «его» симптомами его семейному окружению. Мы также не рассматриваем индивида в качестве простого элемента семейной системы. Если говорить о системной семейной психотерапии, нам близок подход С. Минухина, употреблявшего введённое А. Кестлером понятие «холон» в психотерапевтическом контексте оно обозначает единицу вмешательства, представляющую собой одновременно и целое, и часть (С. Минухин, 1998; A. Koestler, 1979). Но более точно наши представления о соотношении индивида и социума (микросоциума, семьи) отражает понятие личности, сформированное в культурно-исторической и деятельностной психологии. Личность есть «момент деятельности» и интериоризованная социальность, личность является носителем социальных отношений, она не «вступает» в них, а содержит их в себе (ср.: А. Леонтьев, 1999).
Особенности проявления сексуальности человека также можно (и нужно) рассматривать, ориентируясь на семейную историю и семейные отношения. В дальнейшем изложении мы рассмотрим более подробно два случая, демонстрирующие не только семейный «фундамент» особенностей сексуальности человека, но и связь этих особенностей с психологией личности в целом.