Но наибольшую тревогу у Сиантоли вызвало сообщение о том, что Чингисхан оскорбил посла нового Цзиньского императора и якобы «отказался кланяться». Это практически было равнозначно объявлению войны. Означает ли такое поведение хана, что у него действительно достаточно сил для военных действий против могущественной империи, или это попытка показать свою независимость перед неопытным молодым чжурчжэньским императором? Родина Сиантоли переживала трудные времена, а он в это время находился в войсках враждебного государства. Сиантоли мучила совесть. Вместе с тем он надеялся, что друг Дзэвэ не забыл его и при первой возможности попытается выручить.
Однажды на привале сотник Жаргал вызвал командиров чжурчжэньских десятков и приказал принять пополнение по три чжурчжэня в каждый десяток. Сиантоли отвёл своих в обоз, приказал снять красные тряпки, в которые те были укутаны, переодел, вооружил, снабдил всем необходимым, подобрал каждому лошадей. Двое ходили за ним вслед как телята за коровой, третий, высокий и худой, всё время что-то говорил, пытался возражать и каждые сто шагов спрашивал, когда дадут поесть. Сиантоли терпел, понимая, что люди новые и всё со временем станет на свои места, он сам недавно был почти в таком же положении.
Новеньких представили десятку, накормили и дали выспаться. Худой говорил постоянно, независимо от того, был ли кто-то рядом, бормотал даже во сне. Из его болтовни выяснилось, что все шестеро бежали от цзиньских правительственных войск, которые жестоко разогнали один из отрядов тех самых «краснокафтанников». Так вот почему на них были красные балахоны, это была «форма», знак отличия от прочих и принадлежности к «своим». Скитались они больше недели, кто-то из их группы отстал, кто-то умер от ран. Добравшиеся были искренне рады, что их приняли в монгольскую армию и поставили на довольствие.
Вот мы теперь заживём! говорил без умолку худой. Это же мечта! Столько жратвы дают и всё даром!
Отработаешь, придёт время, сказал Котёл.
Может быть и головой, добавил Неспеши.
Да не в первый раз, выкрутимся, верно, друзья? обратился он к своим собратьям по восстанию. Те промолчали.
А вы здесь хорошо устроились, продолжил худой. А девку после ужина не дают?
Девку в бою отбить надо, скривил улыбку Хохотун.
Это ты в драке за девку уха лишился? ляпнул худой.
Хохотун действительно был без уха. Его никто не спрашивал, и так было понятно, что он был осуждён за мелкое преступление24. Высказывание новобранца прозвучало как оскорбление.
Трепло! пробасил Брат Большой. Закрой хлебало, пока язык не проглотил вместе с зубами!
Худой и вправду заткнулся, правда ненадолго. А кличка Трепло стала его именем, хоть он и заявил:
Отработаешь, придёт время, сказал Котёл.
Может быть и головой, добавил Неспеши.
Да не в первый раз, выкрутимся, верно, друзья? обратился он к своим собратьям по восстанию. Те промолчали.
А вы здесь хорошо устроились, продолжил худой. А девку после ужина не дают?
Девку в бою отбить надо, скривил улыбку Хохотун.
Это ты в драке за девку уха лишился? ляпнул худой.
Хохотун действительно был без уха. Его никто не спрашивал, и так было понятно, что он был осуждён за мелкое преступление24. Высказывание новобранца прозвучало как оскорбление.
Трепло! пробасил Брат Большой. Закрой хлебало, пока язык не проглотил вместе с зубами!
Худой и вправду заткнулся, правда ненадолго. А кличка Трепло стала его именем, хоть он и заявил:
Меня зовите Богатур!
Трепло ты и есть Трепло, Треплом и помрёшь, под общий одобрительный смех подытожил Брат Большой.
Болтовня болтовнёй, а новеньких нужно было ставить в строй. Сиантоли принялся заниматься с ними индивидуально, но пришлось и весь десяток съезживать заново. И тут выяснилось, что новые бойцы почти не знают лошадей и мало способны к боевым действиям. Даже простой дневной переход оказался им не под силу. Один из новичков умудрился свалиться с лошади, да так, что она на него наступила. А Трепло не затянул седельные ремни и растёр спину лошади. Этого монгольские законы не прощали.
Ты можешь растереть в кровь свою задницу, но нанести вред лошади преступление, вынес приговор Сиантоли. десять плетей на первый раз. Брат Большой, исполни!
За что меня бить? Вы должны меня учить! орал Трепло, пока Брат Большой охаживал его плетью.
А я тебя и учу, говорил, замахиваясь, экзекутор.
Добавь ещё десяток, за пререкания, озлился десятник.
После порки командир не отпустил виновника, приказал подойти остальным Кафтанам. Их так и прозвали: Кафтан Первый и Кафтан Второй.
Как же вы сражались с правительственными войсками? Трепло, ты же говорил, что вы воевали?
Мы отнимали имущество у богачей и делили между бедными. Это справедливая война! огрызнулся Трепло.
Ну-ка, рассказывайте подробно! потребовал Сиантоли и его дружно поддержал весь десяток.
Наводящими вопросами и тычками под бока новичков-повстанцев заставили признаться, что все они крестьяне, жить стало невозможно потому что налоги возросли безмерно, а поборы чиновников и того больше, и они присоединились к другим восставшим, чтобы отомстить угнетателям. А на лошадях они никогда не ездили, и вообще пахали на коровах, и ещё могут возить поклажу на осле.