Дядька грохотал рукомойником и спокойно пел, смешно подвывая: «твары-ы добро-о по увсей зэмле, твары добро-о увсем во благо»
Ближе к обеду мы уже окончательно проснулись. Чтобы сильно не мёрзли ноги, шастали то за кипятком, то в зловонный морозильник туалета. Поезд плавно повернул, и наша сторона стала солнечной. Подтаивая, иней на окне заиграл радугой и заплакал, тихо шмыгая носом. Холодно.
Бритый и наодеколоненный дядька весело растёрся махровым полотенцем:
А вы щёж, хлопцы? До дому, до хаты?
Колян откашлялся солидно:
Да С работы едем.
А шо не обедаете?
Да Щас мы В вагон-ресторан пойдём
Дядька собрал свои пожитки, аккуратно сложил бельё, напевая под нос, в сотый раз глянул на часы:
Полчасика ишо Ага (плюхнулся на сиденье, отдышался, глядя вдаль бегущих столбов и отхлёбывая дымящийся мятный чай) Вот так и мотаюся, и мотаюся Угу
Не сводя глаз с яблок на столе, Колян не выдерживает:
Много работаете, дядя?
Хватает работы, сынок. Хвата-ает И увсё сам, да сам То туда бегу, то сюда, то то, то это. И всё надо, надо
Дядька тяжело вздохнул и развернул карамельку:
Вы берите яблочки, хлопцы. Берите. Они мытые. Берить-берить
Колян откашлялся, солидно подошёл:
Спасибо.
И товарышшу возьми одно. Хоро-ошие яблочки Ага.
Никогда я таких яблок не ел. Кроваво-красное с нежно-жёлтой прожилкой, внутри яблоко белое, как снег. Сладкий аромат с хрустом заполняет рот Жить хочется!..
Тенью пролетел продавец газет. Положил на край сиденья пачку прессы. С обложки журнала на нас оскалилась полуголая тёлка. На ляжке ценник 40 руб.
Дядька осмотрел её внимательно надев очки и вспомнил:
Один раз, оглянулся в проход, зашептал жарко, один раз пацан заглядывает в купе: дядя, женщину хошь? Цыганёнок, лет пятнадцать! Я думаю, шо такое? Спрашиваю, по чём? Он говорит а сколько дашь, десять рублей хватит. Ага!
Дядька вытаращил глаза и заговорил ещё тише, прикрывая кулаком рот, прыская смехом и вздрагивая плечами:
Ага. Я, значит, в купе один, а он приводит, значит, ко мне сестрёнку. Лет двенадцать, ей-богу! (привычно перекрестился) Я смотрю так-кая чернявенькая вся, сисечки у ней во! С яблочко, самый раз. Ага!.. Ну-у Сполчасика я с ней покувыркался, шустрая такая Ни чё Потом, слышь, говорит: а деньги? Я говорю, какие деньги? Вон яблок, огурчиков возьми и иди. А-то милицию позову! Ха! Слышь Ей-Богу!..
Дядька подавился смехом и вдруг почернел, посмотрев на Коляна,
который задрав брови на лоб, тупо сверлил его бледным, немигающим взглядом. Зная, чем кончаются его такие взгляды, я поставил локоть на дядькин ножик на столе и тихо прорычал другу:
А ну, закройся, сука.
Поезд сбросил скорость. Колян ушёл в тамбур, дядька облегчённо вскочил и побежал с мешками к выходу.
Никогда я таких яблок не ел.
****
Кто убил кошку мадам Полосухер?
Да пошёл ты знаешь куда?, орал Евгений Романыч, улыбаясь так, словно сейчас целовать насильно будет, Ты задолбал уже меня с этой темой! Понял? За-дол-бал., налив в стопарик до краёв, он откидывается в кресло, Рожу тебе набьют, и правильно это сделают! Понял?, подняв указательный палец, словно в назидание, он выпил «залпом», крякнул, и добавил с удовольствием, И правильно сделают это!.. Понял?
Раскрутил-таки, подлец, меня на очередные дебаты, выслушал внимательно, подначивая вопросами наводящими, а теперь смотрит влюблённо, глаз не оторвёт, а всё не сдаётся, и не соглашается. Нравится ему, гадюке, раздраконить меня на острую тему, и теперь аргументировать колко и упрямо, выставляя доводами лишь то, что я «змей эрудированный».
Да кто кого задолбал, Романыч?, я понимаю, что он развлекается со мною, аки кот с мышом, и ржёт во весь голос, а сам нет-нет, да и оглянется, будто боясь, что нас кто-то услышит, Ты ж сам начал!
Кто начал?
Да ты и начал!..
Я начал?
Ты и начал!
Ха-ха-ха-ха! Ну ты змей!..
Ну дык!.. Не хуже тебя!..
А дёрнул нас чёрт опять ковыряться в летописных сводах. Да-да, не смейтесь! Нет более достойного занятия для мужей учёных во хмелю, чем постичь глубину познания мудрости истории-матушки нашей. И Евгений Романыч коварно подливает мне, всё глубже втягивая меня в трясину истины, и до того, подлец, дошёл, что тут же параллельно в интернет ныряет, мне ссылки подкидывает между рюмками, и ухатывается, наблюдая моё изумление!.. И на кой ему только это надо? Развлекается, сволочь!.. И я тоскливо понимаю, куда он клонит, а клонит пьяный чёрт неуклонно к религиям, и уже к середине бутылки эта змеюка подкидывает, словно валета трефового, ни с того, ни с сего, мне разговор про княжну Ольгу!..
Стоп!, я даже обиделся, Романыч, ну тебя к чёрту, ей-богу! Сколько можно уже из пустого в порожнее?.. Опять ты мне про птичек горящих?.. Сам задолбал уже, ей-богу! Больше поговорить не о чём?
Но эта падлюка коварен и силён! Тут же мне под нос экран тычет, бисова кукла! Читаю «Подвиг равноапостольной блаженной святой Ольги»!.. Знает, шельма, чем меня подцепить. Слова сильные. Подвиг! Это ж Серьёзное дело. Да ещё и «блаженная»!.. Мгновенно я рисую в голове фигуру молящейся девы, в трудах и лишениях принявшую смерть мучительную, и тут происходит необъяснимое! Евгений Романыч включает телевизор, и на 28-м канале «Спас» рассказывает об Ольге! Архимандрит Нестор, едрит-раскудрит, рассказывает, как Ольга крестилась в Константинополе и стала Еленой