Через пару секунд Олеся подбирала челюсть с пола. В груде хлама у стены обнаружился настоящий пятимерный проектор изобретение военных, который из файлов с личными данными, историей болезни и генетической карты мгновенно воссоздал Алекса в мельчайших деталях. Олеся даже уловила запах его любимого парфюма взрыв розовой ноты, мускусное сердце и след ветивера. Воспоминания захлестнули сознание. Никуда было не деться в той квартире от глубокого, дымного аромата высушенного на солнце дерева и тёплой земли
Лисовский деликатно кашлянул.
Вы ведь знаете, что ваш муж безнадёжен, тихо, но твёрдо произнес он. Зачем вы пришли?
Олеся попыталась собраться с мыслями. Но ощущение того, что в голове сейчас кто-то с последней страницы листает её жизнь, никак не исчезало.
Я хотела бы узнать
Полгода, отрезал Лисовский. Дело в силе воли. Если ему есть, ради кого жить, то и больше.
Олеся изменилась в лице. Калькулятор в голове мгновенно принялся считать число доз. Но, чёрт побери, как часто у него приступы? Сколько нужно ампул? Тридцать? Сорок? На задворках активных областей мозга интуиция орала благим матом, что нужно убираться отсюда и побыстрее.
Одним стремительным движением Олеся выхватила карту из порта проектора. Виртуальный Алекс исчез, в комнате остался только аромат духов.
Лисовский шумно втянул носом воздух.
Отличный запах сказал он и вдруг улыбнулся. Не бойтесь меня, пани Олеся. Я не настолько страшен. Но вы очень смелый человек. Вам ведь нужны деньги?
Олеся замерла. Обычный трюк психологов без перехода задать нужный вопрос после всякой пустой болтовни. Главное не менять тон и не делать пауз. Нет, на дешёвые приёмчики я не куплюсь. Но деньги-то действительно нужны Вчера подняли плату за аренду жилья в Деловом центре, а контракт на работе подходит к концу, и нового пока не предвидится. Но как он узнал?
Вы мне можете предложить что-то? голос Олеси предательски задрожал.
За стеной снова жалобно застонали. У Лисовского вспыхнули глаза.
Очень интересная работа, пани Олеся. Кое-кто назвал бы её псевдонаучной, но именно такие исследования определяют будущее. Скажите, вы верите в телепатию?..
Январь 2071
Убедившись, что в собственном кабинете он остался один, Президент Североамериканского альянса подошёл к широкому окну и раскрыл его настежь. Волна свежего зимнего ветра ударила в лицо, взметнула полы светлого пиджака. На очередном правительственном совещании Президент был в ударе, он видел, как его речь зажигает в глазах слушателей огоньки неподдельного интереса и желания идти следом за ним, но боги, даже на этой волне чужого восхищения он едва продержался до конца заседания. Кто бы знал, чего ему стоило не ускорить шаг, с ослепительной улыбкой проходя по красной ковровой дорожке мимо тех, кто приветственно вставал при его приближении, словно благодаря своего лидера за то, что он вселил в них волю к победе
Доктора звать не хотелось, и Президент опёрся о подоконник, дожидаясь, пока подействует обезболивающее и вновь можно будет связно мыслить, потому что до вечера ещё нужно было подготовить тексты нескольких документов, напрямую связанных с темой сегодняшнего заседания.
Выглянув наружу, Президент рассеянно уставился на панораму Вашингтона. Идеальная геометрия зданий, плавные линии заснеженных лужаек в городском парке, точки на тропинках это те, кому некуда спешить, кто может уделить очарованию этого солнечного январского дня достаточно времени, чтобы
Время. Президент болезненно усмехнулся. Таким, как он, времени никогда не хватает. А сейчас его осталось совсем мало. Пара лет, не больше. И он сделает всё, чтобы на его мемориале было выбито: «Президент, при котором гордый американский народ стал первой нацией, сумевшей заселить Марс».
* * *
Позднее утро. Солнце раскидало свои светящиеся жёлтые полосы по спальне, с крыши капель, а вторая половина кровати пуста Крис ещё не избавился от своей привычки вставать с рассветом, хоть и два месяца уже как отошёл от дел.
Алекс перевернулся на другой бок, подложив локоть под голову. Никогда он не любил ранних подъёмов этого форменного насилия над собой, когда продираешь глаза и на автопилоте топаешь на работу, фактически просыпаясь только ближе к одиннадцати. Но сейчас, здесь всё было по-другому. Ради пары часов тихого светлого утра и сонного Овера рядом стоило проснуться и с первыми лучами солнца.
Правда, это у Алекса получалось только в том случае, если вечером предыдущего дня боль не вытягивала последние силы. Он тихо вздохнул, прижав ладонь к правой половине груди. Родная моя зараза, я ведь даже не знаю, как теперь к тебе относиться. Раньше я тебя ненавидел, и это было просто и понятно. Ты продолжаешь изматывать меня до полного бесчувствия, сосёшь из меня все соки, заставляешь не расставаться с обезболивающими Но при этом ты подарила мне Овера. Глупо, конечно. Ты не причина, а только спусковой курок. Я почти уверен, что он всё равно бросил бы всё ради меня. «А бросил бы? ехидно хмыкнула зараза, кольнув под ребром. Если б не было меня, твоей неотъемлемой части, Охотник?»
Алекс сжал кулак под одеялом. Очень легко не верить в мечту. Легко ждать журавля с неба. Но когда ты, наконец, получаешь желаемое, проходит первая эйфория, и холодное лезвие логичного вопроса «а чем я заслужил это счастье?» впивается в кожу