Лежать на берегу, подобно тому самому запутавшемуся в сетях карпу, и смотреть на воды озера, знать, что оно есть, оно рядом, ведь еще недавно он там был, но не суметь вернуться в его прохладную умиротворенную глубину. Вот чего искала его душа покоя!
Иоанн проснулся от боли в спине. Горло пересохло, отчего дыхание отдавало хрипотой.
Они даже не дают мне пить, проскользнула мысль в голове. Почему Антипа так поступил со мной? Неужели решил идти по стопам своего отца?
Креститель приподнялся и посмотрел через проржавевшую замаранную решетку в надежде, что охранник принес воду. Не увидев кружки, он оперся спиной о стену и, расслабив шею, наклонил голову к плечу.
А может, Бог мстит мне через Антипу? Или это дьявол решил уничтожить меня, пока я слаб? Боже, я уже окончательно запутался, почти с ума сошел. Ненавижу! Дайте возможность, и я покончу с этим!
Наверху слышались музыка и похлопывания в ладоши. Саломея1 уже приковала внимание званых гостей танцем.
Часть I Семя
Потрясенный тем, что поведала шесть дней назад мать, Иоанн, смирившись с волей родителей, собирал вещи. Юноша готовился отправиться в Иерусалим к старому знакомому своего отца, священнику Аарону.
Похороны мамы Иоанн пережил достаточно спокойно. Он и сам удивился тому, как просто отнесся к смерти самого близкого человека. Возможно, повлияло то, что Елизавета смогла подготовить его к своему уходу, а может, он выстоял благодаря поддержке Аарона. Так или иначе, за последние дни парень значительно повзрослел и стал относиться к жизни более вдумчиво.
Еще недавно Иоанн был простым подростком из Хеврона, города южнее священного Иерусалима на сто семьдесят стадий2. Юноша любил проводить время со своим лучшим другом Матфеем, сыном левита с соседней улицы. С ним они часами могли пропадать на холме у старого фисташкового дерева, где собиралась местная молодежь. Оба были увлечены Египтом и Грецией и могли долго держать внимание собравшихся историями о них. Несколько переведенных пергаментов осталось в доме от отца Иоанна Захарии, другие же дорисовывало их воображение и обрывки рассказов купцов, которые шли с караванами из Египта в Сирию. Время от времени мальчики со своим соседом стариком Авдием ходили скупать шерсть, которую купцы собирали в дороге с линяющих верблюдов, там Иоанн заодно практиковал и свой греческий. Кроме того, парень раз в неделю помогал Авдию продавать на рынке инжир и финики из уважения к умершему пять лет назад отцу Иоанна сосед Авдий предложил мальчику подрабатывать у него. Мать была не против, даже рада ведь до болезни, приковавшей Елизавету к постели, она, хоть и была в преклонных годах, держала хозяйство в идеальном порядке. Будучи женой священника, Елизавета привыкла вызывать к себе уважение, однако прошли те времена, когда семья имела прислугу. Уже давно Елизавета с Захарией решили жить в скромности и простоте пред Богом, несмотря на то, что происходили из рода Ааронова и принадлежали к знатным саддукеям3. Может быть, поэтому Елизавета и не видела ничего зазорного в том, что юный Иоанн трудится. Иногда парня звал на помощь и один из местных торговцев рыбы, Оким. И хотя Иоанну не по душе было разделывать рыбу, он обожал лакомиться ею, а Оким неизменно благодарил за помощь парой живцов.
Возможно, все бы так и продолжалось, однако разговор с матерью изменил жизнь молодого человека бесповоротно.
Покидая родной Хеврон
А посуду-то зачем? спросил Аарон Иоанна, заполняющего телегу вещами.
А разве не стоит?
Что ты, возьми только самое необходимое у нас с Бейлой в хозяйстве есть все. А это что? священник указал на деревянное ведро, накрытое женским потрепанным платком.
Да там это сандалии старые да ремни.
Не стоит, оставь это! А тут что за мешок? Аарон старался быть вежлив и деликатен с парнем, но в интонации то и дело проскальзывало давно уже позабытое Иоанном давление. После смерти отца юноша даже успел соскучиться по такому тону Авдий-то был добрейшим стариком и никогда не позволял строгости, а Оким, если что шло не так, все шутил.
Шкуры там мама собирала, последними словами Иоанн вмиг придал этим шкурам ощутимой ценности ведь даже если бы это было что-то абсолютно ненужное, после такой ноты, Аарон просто не посмел бы отказать.
Ладно, возьмем. Пергаменты непременно бери. Да и инструменты садовые, я приметил в сарае. Из вещей много не нужно, в Иерусалиме все есть. А это? спросил он про сумку из верблюжьей кожи.
Тут вещи отца, это я точно возьму.
Хорошо. Что вы с этим Авдием решили?
Он хотел, чтобы я продал ему дом старший сын уже обзавелся первенцем и хочет жить отдельно. Но я решил повременить пока.
Правильно, успеешь, если что.
Вещи я уберу в чулан, а что надо оставлю. В общем, я им разрешил пользоваться домом. За три месяца Авдий уже заплатил, сказал, что на Шавуот4 будет в Иерусалиме и добавит еще.
Может, ты ему и утварь какую продашь? Тебе пока без пользы.
Посмотрим, вечером они с сыном зайдут.
Несмотря на внешнее спокойствие, Иоанн безусловно чувствовал боль от утраты матери. В душе была грусть, и каждая вещь наполняла его эмоциями, а в памяти одно за другим всплывали воспоминания. Аарон же, понимал, что чем быстрее Иоанн покинет родительский дом, тем быстрее его сердце обретет покой.