Но даже против этих шакалов Одиссей не решается выступить открыто. Слишком их много. По тексту «Одиссеи» одних женихов можно насчитать сто восемь штук [4. π, 247253]. (В переводе Жуковского [2b] получим сто шестнадцать. Но это случайная ошибка мастера!) Добавим сюда штук 10 прислуги. Прихватили даже «товарищей, в разрезании мяса искусных». А если подсчитать по Аполлодору так целых сто тридцать шесть штук одних женихов получим [5. Эпитома. VII, 2630]. (Почему в штуках? Ну, не по головам же их считать! Это мы оставим Одиссею! А в «человеках»? Это здоровых молодчиков-то, упрямо домогающихся одинокой женщины? Которая, к тому же, намного их старше. И так на протяжении нескольких лет? Конечно, бывает любовь «несмотря ни на что». Но здесь, как нам кажется, не тот случай. Это стая, ведущая загонную охоту! Или все-таки стадо?)
Так что предосторожность мудрой Афины с изменением облика нашего героя оказалась вполне оправданной. И теперь Одиссей, воспользовавшись законами гостеприимства, по которым даже его, безвестного нищего бродягу допускают на пир, дожидается удобного момента. Что, правда, не избавляет его от грубых шуток, точнее, откровенных издевательств со стороны некоторых из пирующих. Однако Одиссей продолжает терпеливо наблюдать: за женихами и слугами, за женой Пенелопой и сыном Телемахом, за знамениями богов.
Ну, женщину тоже понять можно. Ждала-ждала. Сначала десять лет войны. Потом еще долгие годы неизвестности ни от мужа, ни о муже ни слуху, ни духу. А, между тем, поклонники одолевают спасу нет! Сначала Пенелопа избрала тактику сталкивания противников между собой: никому напрямую не отказывая, подавала «надежду всем и каждому порознь» [2b. II, 9091]. Эффективно, но лишь пока претенденты не выяснят все-таки отношения между собой и не придут к выводу, что их морочат. Пенелопе помогло довольно долго продержаться только большое число жаждущих власти. Когда же совсем обложили прямо в собственном доме придумала такую хитрость:
«Не торопите со свадьбой меня, подождите, покамест
Савана я не сотку пропадет моя иначе пряжа!
Знатному старцу Лаэрту [отцу Одиссея] на случай, коль гибельный жребий
Скорбь доставляющей смерти нежданно его здесь постигнет,
Чтобы в округе меня не корили ахейские жены».
[2a. II, 97101]
Согласились женихи подождать. И вот ТРИ ГОДА Пенелопа днем ткала саван, а ночью распускала работу.
(Заметим в скобках, что то ли с отчаяния, то ли по какой еще причине, но повод Пенелопа придумала своеобразный. Одинокому «старцу Лаэрту», действительно, как мы увидим позже, было за восемьдесят, а это и по нашим временам немало! Но живет он не в царском дворце, а в маленьком домике с несколькими старыми слугами!
« Ни хорошей кровати,
Ни одеяла старик не имеет, ни мягких подушек.
В зимнюю пору он в доме ночует с рабами своими
В пепле, вблизи очага, покрывшись убогой одеждой.
В теплую ж пору, как лето придет иль цветущая осень,
Он в виноградном саду, где попало, на склоне отлогом
Кучу листьев опавших себе нагребет для постели,
Там и лежит». [2a. XI, 188195]
Будь женихи повнимательнее, они могли бы сразу заметить Пенелопе, что ее забота о старике лучше бы выражалась в другом, пока он еще жив)
В конце концов, с помощью то ли продажной служанки, то ли коварной подружки разоблачили женихи хитрость Пенелопы с саваном и стали донимать больше прежнего.
Да и это бы еще полбеды!
Но все это время (ВСЕ ГОДЫ!) женихи живут во дворце Одиссея, пьют его вино, едят его свиней, овец, коров, распоряжаются его имуществом и рабами, как своими собственными.
«Только одно на уме вот у этих кифара [вот так греки обогатили мировую культуру сразу двумя вещами: словом «гитара» и инструментом, который они этим словом называли лирой] да песни.
Немудрено: расточают они здесь чужие богатства».
[2a. I, 159160]
А чего стесняться!? Хозяина дома нет, сын Одиссея Телемах вырос без поддержки, а главное без примера отца, слишком неопытен и не может дать отпор распоясавшимся поклонникам беззащитной женщины. К тому же, повторим, многовато их.
Так что, увидев, что еще немного и все ее добро пойдет прахом, а сама она по миру милостыню просить, Пенелопа соглашается, наконец, выбрать нового мужа. Но не просто так а назначает соревнование между женихами. Дескать, хочет быть уверенной, что в лице будущего супруга обретет долгожданного защитника. Словом, только победитель в соревновании получит и руку Пенелопы, и все ее имущество. «А никто не победит, значит нет достойных. Все вон пошли! Пожа-алуйста» Женская хитрость. К сожалению, бессильная против мужской наглости.
Суть соревнования была в том, чтобы, согнув его, Одиссея, лук, надеть тетиву. После чего пустить стрелу так, чтобы она пролетела сквозь 12 колец
По крайней мере, так нам сообщает в своем переводе «Одиссеи» Василий Жуковский [2b. XXI, 7577]. Но в переводе Викентия Вересаева вместо колец топоры. Кстати именно так у Гомера (мы лично в этом убедились): πελεκεων δυοκαιδεκα «двенадцать топоров».
Греческий «пелекус» (πελεκυς) это даже, скорее, двойная секира, чем топор.
Перед соревнованием сын Одиссея Телемах вырывает РОВ и ВКАПЫВАЕТ в него топоры, выравнивает их по шнуру и УТАПТЫВАЕТ землю [4. φ, 120122]. Но как, Зевса ради, можно прострелить 12 топоров?! Вы смотрели один (или даже несколько) из многочисленных фильмов о приключениях Одиссея? Вам кажется, Вы знаете ответ? Возможно, Вам повезло, и Вы видели что-то, чего не видели мы! Поищем ответ вместе. Но опираясь на Гомера, внимательность к мелочам и умение делать СВОИ выводы, а не использовать чужие.