Агриппина осталась спать вместе с дочкой. Та даже и не проснулась.
Глава 6. Сара
Ночью в больнице было спокойно. Никто не беспокоил Сару. Она выспалась. Умылась. Позавтракала. Вышла из здания больницы прогуляться. За воротами, как будто поджидая, её схватил за рукав заведующий и отвёл в сторонку.
Пани Свободова, я только что разговаривал с одним человеком, и заведующий закатил глаза вверх, и нас с тобой вызывают. В здании администрации мне уже высказали неудовольствие по поводу твоего имени.
А что такого в моём имени? удивилась Сара.
Говорят, оно еврейское. И что женщина с таким именем не могла помогать раненому господину Гейдриху. Ну почему тебя не назвали Марта? заведующий вопросительно уставился на Сару.
А при чём тут Марта? Какая Марта? не поняла Сара.
Да ни при чём, отмахнулся заведующий, это я к примеру сказал.
Подошли к нужному кабинету. Заведующий робко постучал.
Войдите, раздалось из-за двери по-немецки.
Вошли. В комнате находились два офицера в форме гестапо. Заведующий не говорил по-немецки, поэтому Саре пришлось всё переводить.
Большое вам спасибо за помощь господину рейхспротектору, начал один из офицеров.
Но в целях пропаганды и безопасности мы не можем афишировать ваш поступок, продолжил второй, поэтому вы должны забыть о том, что произошло. Вас не было на месте покушения господина рейхспротектора. Это понятно?
Да, ответила Сара.
Перевела разговор заведующему. Тот заверил, что он также обо всём немедленно забудет и весь его персонал также будет страдать амнезией.
Вернулись в отделение. Сару сразу же позвали в операционную. Рожала сорокалетняя женщина, которую муж привёз в роддом накануне. Вечером у неё начались схватки. Но когда женщина приехала в больницу, то они прекратились. Роженицу оставили переночевать. Она уснула. А утром вновь начались схватки.
Вот все бы так рожали, пошутила одна из сестричек, с перерывом на сон.
Да, ночь была спокойная, согласилась с ней Сара, но неизвестно, сколько сейчас времени займёт наша мамочка. Можем и до вечера провозиться. А меня дома дочка ждёт.
Но времени роды заняли всего два с половиной часа. Женщина уже рожала раньше, и поэтому всё прошло без сучка и задоринки.
Сара перерезала пуповину, соединяющую ребёнка и мать. Обтёрла новорожденную девочку полотенцем, удалив слизь и кровь. Ребёнок несколько раз хныкнул, но, уткнувшись в грудь матери, успокоился.
Сара подождала, когда у роженицы отойдёт плацента. Ещё раз проверила состояние женщины. Взяла на руки девочку. Полюбовалась на неё. Взвесила, измерила рост. Вернула обратно матери.
Она не хочет брать грудь, пожаловалась та Саре.
Значит, не голодная, ответила Сара. Проголодается будет требовать поесть. Она у вас спокойная очень. Это хорошо.
У меня все такие, это третья, гордо сказала роженица.
Ну и слава богу, улыбнулась ей Сара, отдыхайте. Вы с дочкой молодцы. И я тоже поеду домой отдыхать. Если что понадобится, позовите дежурную сестру.
И Сара вышла из операционной. Зашла в сестринскую. Потом в раздевалку. Переоделась.
Усталость навалилась на неё, как обычно. Каждые роды она переживала так, будто рожала сама. Да и события вчерашнего дня дали о себе знать.
Но главное, было понятно, почему имя Сары нигде не упоминалось в будущем в связи с покушением на Рейнхарда Гейдриха. Её имя в самом начале расследования тщательно стёрли из дела. И никогда больше не вспоминали про неё.
Это было хорошо. Чем меньше о человеке говорят и пишут, тем дольше он живёт. Так считала Сара.
Она вышла с территории больницы. Села на трамвайчик. Доехала до дома. Постучала в дверь Марты.
Дадулка уже ждала её. Выскочила с громким криком из за двери, повисла на маме.
Заходи, кофе попьём, предложила Марта.
Лучше чай, попросила Сара, не любившая этот ужасный напиток, который чехи почему-то называли кофе.
Дадулка слезла с мамы и, взяв её за руку, потащила вглубь квартиры Марты.
Заходи, заходи, повторила Марта, мы тут с дочкой рисованием занимались. Я же в детстве брала уроки. Теперь пригодились.
С чьей дочкой? не поняла Сара.
С твоей, улыбнулась Марта, ты же знаешь, у меня только твоя дочка.
Сара прошла в глубь квартиры. Муж Марты с утра уехал по делам в Моравию и должен был быть только вечером. В большой квартире царила приятная прохлада и полумрак. На большом обеденном столе лежали куски ватмана с рисунками. На них была нарисована ваза, стоявшая тут же, на окне. В углу стоял мольберт, завешенный мешковиной.
А там что? спросила Сара, усаживаясь на стул.
Это я рисую, ответила Марта.
Покажи, попросила Сара.
Сама посмотри, сказала Марта и принялась накрывать на стол для чаепития.
Сара подошла к мольберту, сняла мешковину. На небольшом холсте была нарисована её дочка. Её Дадулочка. От неожиданности и от восхищения Сара вскрикнула и отступила к столу.
Марта, это очаровательно, сказала она, Дагмарка как живая на твоей картине. Ты великолепно рисуешь.
Спасибо, отозвалась Марта. Меня в детстве хвалили и пророчили большое будущее. Но потом я вышла замуж, и как-то всё забылось. Не до рисования стало.