Довольно мямлить! прокричал Валентин Сергеевич. На кухне втихую не приложилась? Употребила?
Нужно мне это, пробормотала мать.
Ладно, не оправдывайся. Поднимай рюмку, а я скажу. В общем, прощай, год. Ты уходишь, и я не вижу оснований тебя задерживать. Огромной радости ты не принес, большими горестями не пригнул, до двенадцати еще есть время, и я повспоминаю философски осмыслю плюсы и минусы.
ВАЛЕНТИН Сергеевич и Татьяна Васильевна отошли ко сну. Их кровати недалеко друг от друга; в проходе между ними виднеется груда из четырех сброшенных тапочков, запускаемые на улице петарды рассеивают мрак и озвучивают продолжающийся праздник; откинув одеяло, Валентин Сергеевич спит и стонет. Татьяна Васильевна дышит редко и глубоко.
Георгий стоит у окна в своей комнате, прикладывается к бутылке шампанского, внизу толпятся люди. Снизу доносятся радостные вопли, оттуда взмывают цветные огни; по мнению Георгия, там все до невозможности прекрасно.
РАЗРОЗНЕННЫЕ группы по два-три человека, занимая одно пространство, создают ощущение целостности, приплясывают и переговариваются на повышенных тонах; разговоры из-за беспрестанно взрывающейся пиротехники неразличимы, обнимающиеся люди словно бы прощаются в эпицентре разыгравшегося сражения поднимают стаканы, поминают погибших; муж Марины Андрей вместе с Дмитрием Ельцовым твердо стоит у скамейки.
Бутылка у Дмитрия. Андрей только что выпил и осматривается. Пробираясь сквозь приветствующий его народ, Георгий направляется к ним.
Погляди, кто идет, сказал Андрей.
Георг! воскликнул Дмитрий. Как его только выпустили.
РАЗРОЗНЕННЫЕ группы по два-три человека, занимая одно пространство, создают ощущение целостности, приплясывают и переговариваются на повышенных тонах; разговоры из-за беспрестанно взрывающейся пиротехники неразличимы, обнимающиеся люди словно бы прощаются в эпицентре разыгравшегося сражения поднимают стаканы, поминают погибших; муж Марины Андрей вместе с Дмитрием Ельцовым твердо стоит у скамейки.
Бутылка у Дмитрия. Андрей только что выпил и осматривается. Пробираясь сквозь приветствующий его народ, Георгий направляется к ним.
Погляди, кто идет, сказал Андрей.
Георг! воскликнул Дмитрий. Как его только выпустили.
Он живет дома, а не в больнице. Родня, наверное, заснула, и он вышел. И ты с ним помягче. Не смей над ним насмехаться.
Я над ним никогда не смеялся. Я сам за него, если над ним кто Георг! С Новым Годом тебя! Радости, любви здоровья!
И тебе, сказал Георгий. А Марины нет?
Она здесь, на улице, ответил Андрей. Отошла куда-то Макс! крикнул он в направлении толпящийся поблизости компании. Мою жену не видел?
Ты на ней женился, ты за ней и следи, усмехнулся мощный Макс. Привет, Георг. С праздником тебя.
Спасибо, Максим. Как там твой сынишка? Мужает?
Твои молитвами, Георг.
О его сыне ты с ним потом поговоришь, сказал Андрей. Мы с Димкой тут пили, и ты, если ты с нами, выпить тоже можешь, но мы пьем водку. Тебе она вряд ли пойдет впрок. Я тебе не налью отвечать за тебя я не намерен.
Да налей ты ему, сказал Дмитрий. Твоя жена взяла и ушла, и у нас как раз три стаканчика. Будто бы так и задумано! Словно бы нечто высшее дает нам знак, чтобы Георг с нами выпил. Ты хочешь? Насильно мы не заставляем.
Немного плесните, кивнул Георгий. У вас большая бутылка?
Литровая, ответил Андрей. И до твоего прихода мы не выпили и треть. Держи твой стаканчик.
Не хрустальный, а пластмассовый, пробормотал Георгий. Он еще пуст, но вы в него нальете вы обещали. Вы мои друзья, и я убежден, что исходящее от вас не станет для меня бедой, и я приобщусь к пробуждению ото сна не сведу продвижение к схеме, от которой я отклонялся. При вас я скажу себе: я проберусь, меня не прихватят клешнями лей, Дима. Бутылка уже у тебя?
Теперь у меня.
Лей
Тебе побольше? спросил Дмитрий.
А кто говорит, что я напуган? воскликнул Георгий.
Я налью, рука не дрогнет тебе, что, полный?
Хватит ему наливать! рявкнул Андрей. Ну, ты и налил действительно почти полный.
Переливать я не буду, жестко сказал Георгий. Назад в бутылку? По вашим стаканам. У меня свой! Я поднимаю его в эту волшебную ночь, желая чокнуться с моим друзьями пластмассой об пластмассу и запомнить намучившись, преодолеть за нас! За мужчин!
За мужчин! крикнул Дмитрий.
За нас, усмехнулся Андрей.
За мужчин! повторно проорал Георг.
ЛЮДИ разошлись по домам. После них все осталось загаженным. Пакеты, бутылки, стаканы; перебравший Георгий, закинув ногу на ногу, величественно сидит на скамейке: он заснул.
Георгий не один с Андреем и Дмитрием. Они располагаются на том же месте в ином настроении; у них тягостные мысли, они сумрачно перекуривают их неспешный ход и с равнодушием поглядывают на Георгия, который непоколебим, как скала; если подойти к нему вплотную, можно расслышать сколь отчетливо скрипят его зубы.
Одновременно стряхивая пепел, Дмитрий с Андреем не двигаются.
Много выпили, немало успели, сказал Дмитрий. Я трезв, но в любую секунду могу упасть, и пора идти ложиться, завтра похмеляться ты приходи ко мне попозже, я собираюсь выспаться, впрочем, приходи и буди, с такого перепоя мне снятся кошмары, и чем раньше ты меня разбудишь, тем скорее я выйду из них сюда в реальность с распухшей башкой что будет с Георгом, нам вообще не представить.