Ах, ну хоть что-то уже на сегодня, а то было опасение, что этот дурачок может вздумать присягнуть этому венценосцу. Хватит и того, что Машунго уже потерян.
Райнхард упрямо шагнул вперёд и пошёл дальше, сам не свой от мрачной догадки. Старики Меркатц и Бьюкок, возможно, даже сам Ян-Чудотворец, теперь ещё и этот раздолбай Шёнкопф, похоже, их настигла некая ужасная участь, но Ройенталю, видать, хуже того намного
Эй, там, приказал он в полутьму, окружавшую его извольте отдать мне Ройенталя, я сказал!
Послышался грустный вздох:
Может, не стоит, Ваше величество? Зачем Вам этот мятежник, да и он сам вряд ли захочет Вас видеть, кроме того
Райнхард не стал слушать дальше и прогремел ещё жёстче:
Отдать мне Ройенталя немедленно! он вдруг понял, что наделал в своё время своим указом о назначении друга на пост генерал-губернатора: пока он и Миттермайер были рядом, бесовщина не могла прорваться к мятежной душе и подчинить её себе полностью. Но, оставшись один, Ройенталь не смог справиться с атаками нечисти, как ни боролся. Всё же, он был совсем одинок ничья любовь не укрывала его от разрушения, и даже детство Райнхарда выглядело безоблачным по сравнению с судьбой Ройенталя-ребёнка. Ах, знал бы больше, сколько б всего можно было избежать Тропа закончилась. Голос простонал что-то невнятное и смолк, будто удаляясь.
Пещера зияла пустым проёмом в полтора человеческих роста можно было свободно пройти даже втроём, но решительно ничего не было видно из-за густых клубов не то пара, не то дыма, полностью закрывавших этот проём. Слышался какой-то нехороший гул.
Мрачная штуковина, процедил себе под нос Райнхард, и, как назло, я не знаю ни одной молитвы. Куда же они дели Ройенталя? и, решив не раздумывать, шагнул вперёд, в неизвестность.
Здесь было гораздо светлее, чем снаружи стены светились чем-то кроваво-оранжевым, было душно, как будто вернулась адская жара при лихорадке вот только ничуть не теплее. Какие-то не то летучие мыши, не то и вовсе упыри метнулись вглубь при его появлении. Райнхард увидел в нескольких шагах впереди очень тучную лысоватую фигуру в каком-то мешковатом одеянии, которая показалась ему очень знакомой, рядом с ней угадывался силуэт престарелого высокомерного аристократа они стояли спиной к входу, явно занятые чем-то очень увлекательным для себя, и каждый держал в правой руке электрохлыст. Увидь он такое при жизни, Райнхард бы окликнул их привычным громовым голосом, тем более, что аристократ очень напоминал ему Лихтенладе. Но сейчас появилась озорная мысль приблизиться неслышно и, кажется, это было вполне возможно. Вообще-то, будучи здоровым, он почти не уступал в сноровке собственным адмиралам и быстро завладеть электрохлыстами и ударить обе фигуры как следует было совсем нетрудно, трудно было сначала услышать знакомый голос, который не то стонал, не то хрипел: «Мой император», а потом увидеть дальнейшее Ройенталь стоял на коленях, со скрученными наручниками за спиной руками, мундир свисал с окровавленных плеч жалкими остатками и превратился в лохмотья. Страшный железный ошейник огромными шипами внутрь впился в его шею, а цепь от ошейника была так натянута, что становилось ясно, что пленник стоит только потому, что она ещё держит его. Спина была похожа на одну сплошную рану от таких пыток при жизни люди быстро погибали, видимо, здесь истязания могли продолжаться сколь угодно долго.
Мрачная штуковина, процедил себе под нос Райнхард, и, как назло, я не знаю ни одной молитвы. Куда же они дели Ройенталя? и, решив не раздумывать, шагнул вперёд, в неизвестность.
Здесь было гораздо светлее, чем снаружи стены светились чем-то кроваво-оранжевым, было душно, как будто вернулась адская жара при лихорадке вот только ничуть не теплее. Какие-то не то летучие мыши, не то и вовсе упыри метнулись вглубь при его появлении. Райнхард увидел в нескольких шагах впереди очень тучную лысоватую фигуру в каком-то мешковатом одеянии, которая показалась ему очень знакомой, рядом с ней угадывался силуэт престарелого высокомерного аристократа они стояли спиной к входу, явно занятые чем-то очень увлекательным для себя, и каждый держал в правой руке электрохлыст. Увидь он такое при жизни, Райнхард бы окликнул их привычным громовым голосом, тем более, что аристократ очень напоминал ему Лихтенладе. Но сейчас появилась озорная мысль приблизиться неслышно и, кажется, это было вполне возможно. Вообще-то, будучи здоровым, он почти не уступал в сноровке собственным адмиралам и быстро завладеть электрохлыстами и ударить обе фигуры как следует было совсем нетрудно, трудно было сначала услышать знакомый голос, который не то стонал, не то хрипел: «Мой император», а потом увидеть дальнейшее Ройенталь стоял на коленях, со скрученными наручниками за спиной руками, мундир свисал с окровавленных плеч жалкими остатками и превратился в лохмотья. Страшный железный ошейник огромными шипами внутрь впился в его шею, а цепь от ошейника была так натянута, что становилось ясно, что пленник стоит только потому, что она ещё держит его. Спина была похожа на одну сплошную рану от таких пыток при жизни люди быстро погибали, видимо, здесь истязания могли продолжаться сколь угодно долго.