Эмиль, распахни-ка окна, похоже, к ночи становится душно.
Так ведь гроза движется, в тон ему ответил мальчик, ретиво исполняя указание. И очень сильная, похоже.
Значит, звёзд не видно, а буря так и не кончилась, едва слышно с жалящей грустью сказал император. Увы.
3. Два императора
Он затих после слишком резкого вздоха и лежал с закрытыми глазами, крепко сжимая руки жены и друга. Тишина, повисшая на несколько минут, начала потихоньку угнетать тех, и они то и дело тревожно переглядывались. В комнате носились струи свежего ветерка, иногда заставляя колыхаться тяжёлые шторы, как и приближающиеся раскаты грома, становившееся всё сильнее и быстрее. Казалось, вспышки молний, довольно мощные и резкие, полностью отражаются на побледневшем лице императора, несмотря на мягкое освещение внутри. Ощущение скрытой угрозы, близкой, но пока ничем не обнаружившей себя, становилось всё более навязчивым. Бесшумно отворилась дверь, и аккуратно вошёл Кисслинг по его озабоченному лицу было видно, что ощущение неясной тревоги взволновало и его. Взглянув в его глаза, Миттельмайер понял мысли начальника охраны полностью взбунтовавшаяся интуиция диктовала тому стремление прикрыть сюзерена собой от возможной напасти. Гнетущее ощущение беды передалось и Эмилю тот ежился, пожимая плечами и поглядывая то на хмурое небо за окнами, то на недвижную фигуру императора, выглядевшего столь неестественно спокойным, что это только пугало всякого смотревшего на него человека.
Так прошло четверть часа, бесконечных и наэлектризованных сверх всякого предела. Хильда наконец осмелилась снова потрогать губами лоб мужа и когда она поднялась, взгляд её был встревоженным. Райнхард не желал говорить, что почувствовал все признаки надвигающегося сердечного приступа, и только молча умолял Бога не мучать своих подданных чем-либо нехорошим. Но, ощутив это прикосновение, заговорил вполне спокойно:
Так прошло четверть часа, бесконечных и наэлектризованных сверх всякого предела. Хильда наконец осмелилась снова потрогать губами лоб мужа и когда она поднялась, взгляд её был встревоженным. Райнхард не желал говорить, что почувствовал все признаки надвигающегося сердечного приступа, и только молча умолял Бога не мучать своих подданных чем-либо нехорошим. Но, ощутив это прикосновение, заговорил вполне спокойно:
Что там с грозой, Кисслинг, неужто опасность имеется? он не хотел, чтоб внимание друзей было сконцентрировано на его возможном жаре, но поздно догадался, что выдал своё новое ощущение людей этим поведением.
Она очень странная, несказанно обрадованный этим вопросом, поспешно взялся докладывать начальник охраны и подошёл ближе, почти к постели. Возникла буквально из ниоткуда на совершенно чистом небе, хотя для формирования такого фронта нужны сутки, как не больше, да ещё и сухая, по всей видимости. Слишком сильные инфрашумы, такой интенсивности никогда не было зафиксировано на этой планете, и сопровождается нехорошим электромагнитным излучением низкой частоты что и вовсе нонсенс, учитывая его сильную плотность. Результат инстинктивно паникуют даже военные, не говоря уже о гражданских, которые начали прятаться в убежища, построенные от старой паранойи перед ядерной бомбёжкой.
Я бы не стал эвакуироваться на основании только этих данных, но людей можно понять, задумчиво произнёс, не шевелясь, император. На Одине бывали грозы с такими характеристиками? Или эта перещеголяла их?
Бывали, хладнокровно ответил Кисслинг, но эта слишком уж их перещеголяла, на порядок как минимум, если не два.
А Вы лично опасаетесь нападения террористов под шумок? вежливо спросил его Миттельмайер.
Не исключаю такой возможности, пожал плечами тот. Но странное поведение стихии поневоле настораживает. Оно провоцирует у людей страх перед сверхъестественным.
Раздался оглушительный удар грома, такой, что можно было подумать, будто молния угодила едва ли не в крышу особняка но гулкий грохот, переданный полом, свидетельствовал о том, что этого не произошло. Все поневоле замолчали и услышали, как среди зловещего шипения и резкого запаха озона раздался негромкий, но радостный, едва ли не беззаботный смех Райнхарда. Он по-прежнему лежал не шевелясь и не открывая глаз, но смеялся вполне весело, как уже было раз за этот вечер.
Интересно, проклят я или корона? с бесшабашной юношеской рассудительностью негромко проговорил молодой император, будто разговаривая сам с собой. Или оба? Собрался провести тихий вечер, ха-ха! Всё не слава Богу а началось после Амлицтера, помнится, прямо с Липштадского заговора и началось Корону же взял сам, как неприкаянный, да и свадьба не задалась. Не хватает ещё землетрясения для полной потехи.
Под Амлицтером Вы спасли страну, Ваше Величество! заметно волнуясь, проговорил вдруг Эмиль. Иначе бы её захватили и разгромили эти республиканские нахалы.
Как ни цинично звучит, я так не ставил тогда вопрос вовсе, совсем тихо сказал Райнхард и снова засмеялся.
Следующий удар грома был куда сильнее, и после продолжительной тряски резко погас свет. Кисслинг метнулся к рубильнику аварийки, но, как оказалось, без толку, потом вынырнул в коридор, уже с налобным фонарём слышно было, как он переговаривается с подчинёнными. Райнхард дышал с трудом сердце трепыхалось как-то вовсе неправильно, так что он скорее не возражал даже, что его слабость менее заметна в темноте. Появилось стойкое ощущение, что он в безопасности, пока держится за руки друзей, несмотря на дававшие себя знать блуждающие боли во всём теле предвестники сильных ломок, которые изматывали его раньше. Но темнотой воспользовался не только он Хильда на мгновение приникла к его шее, а потом он ощутил вкус её губ на своих.