Всё это объяснил и показал нам ведущий дизайнер «художественного отдела», когда проводил нам ознакомительную экскурсию по цехам. Он так и сказал, «Нашей главной задачей является внести в зарубежный станок незначительные, но приемлемые изменения. Такие, которые смогут послужить основанием для подачи заявки на патентную регистрацию, чтобы мы могли производить его самостоятельно». Теперь нам стало понятно, почему полки с бюллетенями Патентного института занимали большую часть стен «художественного отдела».
Вернувшись «на крышу», мы попросили Наиля, который усердно продолжал ёрзать мокрой от краски щёткой по металлической сетке, какое же «незначительное, но приемлемое изменение» внёс он в станок, который он в данный момент готовил к патентной регистрации. Для подачи заявки на патент требовалось представить внешний вид нового станка в виде рисунка. Наиль просто поразил нас своей простотой и наивностью. «Я в два раза увеличил кнопки управления и добавил ещё одну, просто так. Она ничем не управляет. Просто, чтобы панель выглядела по-другому», смущённо улыбаясь, ответил он.
Андрей, слегка задумавшись, почему-то спросил Наиля, «А сколько таких заявок приходится оформлять?». «Ну, несколько станков в год, пять или шесть», ответил добрый Наиль. Он и в самом деле был очень добрым, милым человеком. Даже купил нам пачку чая, выстояв в очереди в с пяти до девяти утра. Но зачем учиться пять с половиной лет, чтобы выполнять вот такую «сверхсекретную» работу, которую Наиль делал уже, как молодой специалист, третий год подряд? Вопрос этот, видимо, так заинтриговал Андрея, что в какой-то мере решил его дальнейшую судьбу, как дизайнера. Что же касается меня, то я был по-настоящему потрясён тем, что такая глупость на самом деле существует в реальном, осязаемом мною мире, где люди спят на работе после обеда, где есть спецохрана и спецпайки, где могут спокойно своровать технические идеи, наделив станок ненужной кнопкой, где за высоченным забором с колючей проволокой люди думают, что они работают.
Но вернёмся к торговому знаку этого НИИ. Поскольку завод был сверхсекретный, он не имел зарегистрированного торгового знака. Задача была поставлена «сверху», а посему должна была быть реализована в кратчайшие сроки. Вот и наступил звёздный час Григория Викторовича. Его гений управленца мелкого звена, замешанный на сермяжной мужицкой смекалке советского инженера с партбилетом во внутреннем кармане, сработал безошибочно. Он официально дал приказ ведущему дизайнеру сделать эскиз логотипа (так называется торговый знак предприятия). А нас с Андреем он лично попросил тоже «немного поработать над этим». «У вас мозги же свежие, ещё не заплесневели!», добавил он, лукаво улыбаясь.
Мы стали с интересом наблюдать за работой ведущего дизайнера. О, простите ради Бога, Ведущего Дизайнера, ибо это было официальное название его должности Ведущий Дизайнер НИИ. Перед ним трепетал сам Григорий Викторович, поскольку совершенно не понимал, что такое дизайн вообще, и что такое промышленный дизайн, в частности. Звали его Леонид. Впрочем, можно сказать, что все имена здесь вымышленные, поскольку с тех пор минула уже целая жизнь родилось, выросло и возмужало целое поколение, к которому относится и мой сын, родившийся за полтора года до описываемых событий.
Леонид выглядел очень внушительно. Высокий и сухопарый, он наверняка занимался каким-то спортом, в отличие от толстого художника Лёхи, умело писавшего плакаты к праздникам. Тонкое интеллигентное лицо с острым носом украшали внушительные модные очки. Аккуратная шевелюра «соль с перцем» как нельзя лучше подчёркивала его значительный умный взгляд Вячеслава Тихонова. Он носил подогнанную к фигуре одежду и наверняка тоже имел партбилет во внутреннем кармане. Общался с нами Леонид очень корректно, близко не подпуская, но позволяя наблюдать за его работой. Ему, наверное, слегка льстило, что студенты учатся у него, как надо работать.
Леонид натянул бумагу на большой планшет и поставил его на свой кульман. В ознаменование важности задания он даже убрал свою губку с глаз долой. Я подумал, что, наверное, это впервые. Примерно три дня он беспрерывно листал толстенные сборники бюллетеней Патентного института, изучая представленные там логотипы и торговые знаки подобных НИТИ предприятий. Затем он зачем-то скопировал около двух десятков знаков на свой планшет, увеличив их раз в десять. Надписи и рисунки, выполненные в туши заполнили всё свободное пространство планшета. «Ну да, всё, как на первом курсе у нас в институте», подумал я тогда. Основным отличием была серьёзность и важность всех его движений и действий.
Наши наблюдения неожиданно прервал Григорий Викторович, «Ребята, выручайте! Генеральный требует нарисовать плакат к годовщине НИИ. А это будет в сентябре. Плакат-то ещё надо в натуре покрасить. Ну, это Лёха сделает, а вы уж постарайтесь, сделайте эскиз! Срочно надо.» Он говорил об огромном стенде, размером примерно с двухэтажный дом, который стоял во внутреннем дворе завода, как раз напротив проходной. Мы с Андреем решили разделить работу. Он взялся за эскиз торгового знака, а я решил нарисовать эскиз плаката. Это было вполне справедливо, потому что мой друг настоящий дизайнер, что называется «от Бога», и я с полной готовностью отдал ему преимущество в тонкой дизайнерской работе по созданию эскиза торгового знака. Хотя, конечно, Григорий Викторович не знал о наших возможностях и взаимоотношениях и воспринимал нас двоих, как единое целое, купленное им за немалый взнос.