Однако в вопросе о заявлении ходатайств в подготовительной части судебного заседания есть и другая, не менее важная в тактическом отношении, сторона, которая подчас недооценивается прокурорами. Речь идет об оценке государственным обвинителем ходатайств, заявляемых другими участниками процесса, и в первую очередь стороной защиты.
Поскольку функция защитника обязывает его выявлять только такие обстоятельства, которые оправдывают подсудимого или смягчают его наказание, несложно предположить, что новый свидетель, эксперт или специалист, о допросе которого в суде ходатайствует защита, будет излагать информацию, полностью или частично оправдывающую подсудимого. При этом защитник уже знает какую именно (иначе не заявлял бы ходатайство). Для прокурора, таким образом, ходатайство защитника о вызове в суд нового лица сигнал к тому, что готовится тактический удар по позиции обвинения.
Иногда такие ходатайства являются абсолютной неожиданностью для государственного обвинителя, и ему придется «с ходу» ориентироваться в их оценке.
Тактическое направление такого «удара» защиты можно определить по мотивировке ходатайства, поскольку в соответствии с ч. 1 ст. 271 УПК РФ заявитель обязан указать, для установления каких именно обстоятельств необходимы дополнительные свидетели, документы и т. п.
Как известно, суд должен выяснить мнение прокурора по поводу удовлетворения ходатайств, заявленных другими участниками процесса. Чтобы не допустить ошибки в оценке таких ходатайств, в том числе и защитника, прокурору требуется всесторонне осмыслить каждое из них.
Практика свидетельствует, что не всегда ходатайства, особенно заявленные стороной защиты, действительно служат поиску истины по делу. Нередко, прикрытые внешне позитивными соображениями, они имеют деструктивные, и поэтому тщательно скрываемые цели, например: затянуть судебное следствие, сделать его максимально конфликтным, придать отдельным неточностям, оговоркам, несущественным ошибкам значение серьезных противоречий, скомпрометировать личность, а тем самым и показания субъекта источника обвинительной информации (чаще всего потерпевшего), стремясь неправомерно уменьшить в глазах суда степень опасности действий своего подзащитного. Так, на фоне голословного недоверия заключению эксперта защитник может заявить ходатайство о назначении повторной экспертизы в расчете на оправдывающие подсудимого выводы нового эксперта или о допросе в суде новых свидетелей по делу, скажем, об изнасиловании, которые будут отрицательно (пусть даже объективно) характеризовать моральный облик потерпевшей, «обесценивая» тем самым факт ее изнасилования.
Тактические задачи для государственного обвинителя в подобных ситуациях разнообразны. В первую очередь, оценив содержание и аргументацию заявленного ходатайства, следует решить, нет ли каких-либо иных, скрытых целей, которых надеется достичь заявитель ходатайства. И если таковые просматриваются (прежде всего, по результатам изучения материалов дела), то их нужно попытаться нейтрализовать, высказав мнение о нецелесообразности удовлетворения данного ходатайства. Обосновывать мнение следует не только критической оценкой аргументов заявителя, но и анализом тех нежелательных последствий, которые принесло бы судебному следствию удовлетворение ходатайства. Именно этим будет обеспечиваться всесторонность подхода к оценке того или иного ходатайства.
Но при этом возникает вопрос: где и каким образом получить материал для критики ходатайства, заявленного стороной защиты. Поскольку по закону государственный обвинитель имеет право на высказывание мнения по поводу заявленных ходатайств, то, естественно, он не может быть лишен права разобраться в информации, приводимой заявителем. Иными словами, на предложение председательствующего высказать свое мнение по поводу заявленного, например защитником, ходатайства прокурор может ответить, что аргументы, приведенные заявителем, ему представляются неубедительными, в связи с чем он (прокурор) хотел бы задать заявителю несколько вопросов, связанных с ходатайством. Суду ничего не остается (чтобы самому не задавать таких вопросов), как разрешить прокурору провести этот «микродопрос». И тут уже от прокурора его опыта, профессионализма и, в частности, тактического мастерства зависит получение необходимого критического материала для обоснования своего мнения о нецелесообразности удовлетворения заявленного ходатайства.
Практика показывает, что вокруг ходатайств об истребовании вещественных доказательств или документов обычно особой тактической борьбы не происходит. При очевидной значимости конкретных вещественных доказательств или документов для уяснения истины по делу ходатайства об их истребовании в суд подлежат удовлетворению, кем бы они ни заявлялись.
Однако если из материалов, изученных в процессе подготовки к участию в судебном разбирательстве, видно, что такого рода вещественные доказательства или документы имеются, прокурор должен сам заявить ходатайство об их истребовании. Этим он лишит тактического преимущества адвоката и подчеркнет свою объективность, стремление к обеспечению всесторонности и полноты исследования всех обстоятельств дела.