Катя сидела на своем фибровом чемодане у высоких дубовых дверей парадного входа Министерства гражданской авиации, что на Ленинградском проспекте. И с изумлением взирала на одну из первых массовых демонстраций времен горбачевской гласности, которая шумным потоком двигалась рядом по этому проспекту. Демонстранты несли портреты Сахарова, Гдляна и Ельцина и самодельные, написанные от руки плакаты:
ТРЕБУЕМ ОТМЕНИТЬ
ШЕСТУЮ СТАТЬЮ КОНСТИТУЦИИ!
ВСЯ ВЛАСТЬ СОВЕТАМ! НЕТ ВЛАСТИ КПСС!
ДОЛОЙ КГБ!
ВЕРХ ПОЗОРА И БЕЗОБРАЗИЯ ПАРТИЯ,
КОТОРАЯ ЗАЩИЩАЕТ СВОИХ МЕРЗАВЦЕВ! В. И. Ленин
ЗАЩИТИМ ДЕЛО ГДЛЯНА И ИВАНОВА!
ЕЛЬЦИН ПРОСНУВШАЯСЯ СОВЕСТЬ КПСС
Вожаки демонстрации кричали в мегафоны требования об отмене цензуры и освобождении диссидентов и политзаключенных, а с тротуара их фотографировали суетливые иностранные журналисты.
Тут высокая входная дверь министерства чуть приоткрылась, из нее выглянул пожилой толстяк в застиранной бледно-голубой форменной рубашке начальник министерской охраны. Увидев Катю, он хотел тут же закрыть эту дверь, но Катя была на стреме, она-то давно ждала этого момента и успела сунуть ногу в проем двери.
Да не примет тебя никакой министр! сказал на это начальник. Убери ногу!
Примет! уверенно ответила Катя.
Ага! Щас! скептически заметил начальник и вдруг ловким толчком отстранил от двери и Катину ногу, и саму Катю. Иди отсюда! И захлопнул дверь.
Но Катя, упрямо дернув плечом, снова села на свой чемодан.
Рядом продолжала катить громогласная колонна демонстрантов. Иностранные журналисты продолжали фотографировать их и брать у них интервью. А над всем этим действом, на фронтонах зданий Ленинградского проспекта, продолжали висеть стандартные транспаранты советской эпохи:
УЧЕНИЕ ЛЕНИНА-СТАЛИНА НЕПОБЕДИМО,
ПОТОМУ ЧТО ОНО ВЕРНО
КПСС УМ, ЧЕСТЬ И СОВЕСТЬ
НАШЕЙ СОВЕТСКОЙ ЭПОХИ
КОММУНИЗМ ЭТО МОЛОДОСТЬ МИРА,
И ЕГО ВОЗВОДИТЬ МОЛОДЫМ!
С решимостью держать свою осаду до победного конца, Катя порылась в дорожной сумке, достала завернутый в «АиФ» пакет и развернула его. В пакете был обычный дорожный набор половина вареной курицы, ломоть хлеба, два крутых яйца. Подумав, Катя быстрым жестом перекрестила свою еду и начала с курицы.
Начальник охраны, который через окно наблюдал за Катей, на такой демарш явно не рассчитывал. Он снова открыл дверь и вышел на каменные ступени.
Министра вообще нет в Москве, понимаешь? сказал он.
Катя смерила его взглядом с ног до головы и решила, что выбрала правильную стратегию. Продолжая есть, сообщила:
Ничо, я подожду, когда прилетит.
А прилетит все равно не примет.
Ага, сказала Катя, продолжая жевать свою курицу. А я не уйду, пока не примет!
А я счас охранников позову, они тебя вышвырнут отсюда.
Катя скептически усмехнулась:
Попробуй. А я вон тех журналистов позову, иностранных
Тут подошла восемнадцатилетняя узбечка, стройная и худенькая, как кинжал, но с рюкзачком и с потертым чемоданом в загорелой руке.
О! Еще одна! насмешливо сказал начальник. Из Ташкента прилетела?
Я не прилетела, ответила узбечка. Я приехала. Из Питера. Из летной академии. Мне начальник академии сказал
Да знаю я, что они вам говорят! Все на министра спихивают. А если с вами чо в воздухе случится, кто под суд пойдет?
Вы летчик? На пенсии? вдруг спросила Катя.
С чего ты взяла? удивился он.
А потому что летчиков злых не бывает. Небо злых не держит, сообщила ему Катя и протянула узбечке крутое яйцо. Будешь?
Спасибо
Узбечка села на свой чемодан, устало стянула с плеч рюкзак, открыла его и достала точно такой же, как у Кати, газетный пакет, тоже завернутый в «АиФ». Развернула, и там, как вы понимаете, тоже оказались половина вареной курицы, лаваш, два яйца и пара редисок. Усмехнувшись, узбечка и Катя чокнулись крутыми яйцами.
Да знаю я, что они вам говорят! Все на министра спихивают. А если с вами чо в воздухе случится, кто под суд пойдет?
Вы летчик? На пенсии? вдруг спросила Катя.
С чего ты взяла? удивился он.
А потому что летчиков злых не бывает. Небо злых не держит, сообщила ему Катя и протянула узбечке крутое яйцо. Будешь?
Спасибо
Узбечка села на свой чемодан, устало стянула с плеч рюкзак, открыла его и достала точно такой же, как у Кати, газетный пакет, тоже завернутый в «АиФ». Развернула, и там, как вы понимаете, тоже оказались половина вареной курицы, лаваш, два яйца и пара редисок. Усмехнувшись, узбечка и Катя чокнулись крутыми яйцами.
Я Гюльнара Насибова. Из Ферганы, сообщила узбечка. А ты?
Катя Осина, из Салехарда, чистя яйцо, ответила Катя.
Чокнутые заметил начальник охраны и ушел, закрыл за собой дверь.
Но Катя и Гюльнара даже не обратили на это внимания.
У тебя отец на чем летает? спросила Катя.
У меня отец пастух, ответила Гюльнара.
Иди ты! А как же ты?..
Хочу летать, хрустя редиской, сказала Гюльнара. И буду!
Но ты хоть штурвал в руках держала?
Честно?
Ну
Гюльнара оглянулась на закрытую дверь министерства. И сообщила негромко:
Я вообще в самолете еще никогда не была.
Иди ты! снова изумилась Катя.
Тут Гюльнара достала из кармана пачку «Ту-134», выбила две сигареты и одну протянула Кате. Но Катя отрицательно покачала головой.