Греки не сдадутся. Если же отдадут Константинополь, то только большой кровью, с трепетом и ужасом молвил Николопулос.
Да, мой догадливый грек. И, похоже, всем нам скоро придется оставить нашу теплую, любимую чайхану под тенью акаций, чинар и перебраться в прохладные шатры под стены Истанбула. Там мы будем весело проводить время под свит стрел, камней, пуль, визг ядер и картечи. А вместо аромата жареной баранины будем вдохновенно обонять запах горелой человеческой плоти, зажаренной на греческом огне, саркастически изрек Али.
А вместо душистого айрана или чая пить холодную колодезную воду, добавил Искандер.
Подождите, друзья, сказал, понизив голос, Николопулос, я еще угощу вас добрым греческим вином.
Этого только и недоставало нам правоверным. Ты хочешь, чтобы нас привязали к позорному столбу, а всякий проходящий мимо кидал в нас камнем? спросил с усмешкой Али.
Нам, христианам, сложно понять ваш закон, с улыбкой промолвил Никитос.
«И это есть закон? Твой вопль и крик к чему? Когда закон тебя настиг?» произнес Али, цитируя строки Фирдоуси на турецком.
Тсс. Никто не узнает о том, мой правоверный друг, промолвил грек, приложив указательный палец к устам.
Бба-бах-ххх!
Казалось, воздух разорвали сотни молний и громы. Эхо ответило ослабевающим гулом, ибо звук долетел куда-то и, отраженный, возвратился вспять. Уши заложило. Нестор-Искандер очумело и испуганно вскочил со своего походного ложа. Выбежал на открытый воздух, делая судорожные вздохи и глотки, чтобы снять накатившую глухоту. Стояло раннее утро. Волны порохового дыма и гари пахнули в лицо. Солнечные лучи косо разрезали их клубы. Так в один из первых дней апреля десятки тяжелых турецких орудий дали залп, потрясший окрестности Константинополя. Пороховой дым окутал турецкий лагерь.
Вскоре трое друзей встретились под стенами греческой столицы, как и предсказывал молодой араб. Грохотала канонада, и земная поверхность в окрестностях Константинополя содрогалась от залпов орудий. Было холодно, дул северный ветер. Друзья пили крепкий чай в небольшом шатре у Али и грелись у жаровни, наполненной пылающими углями.
Стрельба из бомбард продолжается и днем и ночью уже не удивляет никого в воинском стане. Вам же, конечно, это в новинку. Я сам при первом обстреле от неожиданности ранним утром вскочил с постели, как помешанный, и был оглушен грохотом пушек. Хотя ранее не раз видел и слышал, как бьют эти орудия. Такого же громогласного «хора», да еще круглосуточно, мне слышать не приходилось. Ныне же привык, рассказывал Искандер.
И пушкарям удается угодить султану своей стрельбой? серьезно спросил Али, поправляя чалму и отпивая глоток горячего чая.
Пока обстрел не дает желаемого. Слоноподобное орудие Урбана палит всего три-четыре раза в день. Султан велел установить эту бомбарду и две других немногим поменьше недалеко от своей ставки.
Неужели плохи пушки?
У пушек собраны плохие наводчики. Большая часть ядер не долетает до стен и башен. Придвинуть же орудия ближе к городу опасно из-за возможных вылазок или подкопов христиан. А увеличить заряды пороха пушкари боятся разорвет стволы.
Слава Богу, что хоть в этом османы не преуспевают, тихо вымолвил Николопулос и перекрестился.
Правда, воинам султана удалось приступом взять две небольших крепости в предместьях Истанбула, сказал Искандер, вздыхая и снимая феску с головы.
Это Ферапии и Студиос, с трепетом произнес на греческом Николопулос.
Более тридцати пленных, взятых в приступе крепостей, султан приказал посадить на кол перед стенами Истанбула, для устрашения обороняющихся, с дрожью в голосе добавил Нестор.
Чтобы бедные греки видели, какая участь ожидает многих из них, мрачно сказал Али.
Господи, помоги им, опять с трепетом промолвил Николопулос.
Греки предпринимают частые вылазки и нападения на зазевавшиеся отряды султана. Пощады, как правило, нет никому. Османам, сдавшимся в плен, отсекают сначала руки, а потом головы. Но и сами греки не сдаются живыми. Вылазки очень беспокоят Фатиха, ибо заканчиваются большим кровопролитием, потерями и подрывают дух осаждающих.
Боже, чем же закончится все это? с ужасом вымолвил Николопулос.
Поверьте мне, друзья, пролитая кровь капля в реке той крови, которая еще прольется здесь в ближайшие месяцы. Фатих не снимет осады, пока не возьмет Истанбула, подытожил Али.
Сумерки быстро сгустились над Константинополем. Прохладная весенняя ночь накрыла округу. Легкий ветерок со стороны залива разгонял пороховой дым и чад пожара. Небо, полное звезд, стало доступно человеческому глазу. Небольшая группа людей в доспехах стояла у каменных зубцов на верхах воротной башни Святого Романа и вела негромкий разговор. Белые повязки, набухшие засыхавшей кровью, высвечивали на людях в наступивших сумерках.
Георгий, взгляни вверх. Какое величие! Какая божественная благодать и покой! Как свободно дышится! Видишь эту вытянутую туманность, пересекающую небосвод с северо-востока на юго-запад? Это Млечный путь Посмотришь на звездное небо и понимаешь, что все преходяще и легче жить после этих мыслей, говорил Константин Драгаш, положив десницу в кольчужной рукавице на грудь, покрытую чешуйчатым доспехом, а левой рукой опираясь на тяжелый окровавленный меч.