Шемяка песъ, упиваеться победою. А полоняника князь Василья посади на своя дворе в порубъ. На Москве и ведать не ведали про то. Но чрезъ два дни прошелъ слухъ, де ослепленъ есть князь Василии Васильевичь! молвил-выкрикнул боярин.
Не приведи Господеви! вскричал Иван Ряполовский.
Испуганный этим криком княжич Иван вздрогнул и посмотрел сначала на старшего Ряполовского, а потом в глаза Митрию. Тот не мог его обмануть. Ваня увидал, что в очах Мити блеснули слезы, и тот посуровел ликом. В синих глазенках княжича вспыхнул испуг, но он справился с собой и еще сильнее обнял малого братишку.
Жестокосердно, коварно отмстилъ князь Димитрий Великому князю Василью! промолвил, качая головой, воевода Беззубцев.
За князь Василья Юрьевича Косого[9] отмстилъ за братца свово старшенького, хотя сам тогда на стороне князя Василья Васильевича был, сказал, тяжело вздохнув, Семен Ряполовский.
А дале то, что с князь Василиемъ Васильевичем стало ся? с нетерпением спросил Иван Ряполовский.
Вместе с княгинею-женою поточи его во Углич в заточение. А мать-княгыню Софью Витовтовну есчо дале в Чухлому, ответствовал Образец.
Да, оттоле не вырвисси, промолвил воевода, то все удельные-т грады Юрьевичей.
Ну а како же ины мужи: служилые, дети боярские, бояре да князи? спросил вновь Иван Ряполовский.
Служилыя-т люди, дети боярския приводили ся к крестоцелованию на имя князь Димитрия Юрьевича. Но князь Василии Ярославич и Семен Оболенской отказали ся присягати, да поточи в Литву, отвечал Образец.
Да, король-т Казимир и князья Литовские охотныъ прияти пришлецовъ с Москвы, высказал свое мнение муромский воевода.
Слухъ есть, далъ-де король князь Ярославу некии грады у рубежа. Туда и поточи вся противники Шемяки. Сын боярский Федька Басенок отказалъ ся целовати Крестъ Димитрию Юрьичу. Тотъ и вели заковать Федьку в железа тяжки и держати подъ стражею. Но Федька уговори пристава и в бега к Коломне. А тамъ собери отрядъ удальцовъ из дворянъ, детей боярскихъ, да пошел со многими людьми к Василью Ярославичу за литовскои рубежъ, рассказывал Образец.
Охъ, не быти добру на Москве и в Русськои земли. Много еще кровушки прольется! молвил со вздохом Иван Ряполовский.
Ну а черный-т людъ что глаголеть? вопросил Семен.
Вси людие негодоваху о княженье Шемякином, но и на самого мысляху. Хотяще Великого князя Василия на своем осподарстве видети, отвечал Образец.
А како же мыслятъ священство и отцы-иерархи о томъ? спросил Иван.
Слухъ есть, де едетъ в Муромъ рязанскии епископъ Иона. Де посыланъ к намъ от Шемяки, отвечал ему воевода
И действительно, через несколько дней, когда весна вступила в свои права, потеплело и стало быстро таять, рязанский епископ добрался со своим двором до Мурома. Встречали его все в той же палате в Муромском кремле. Седовласый и седобородый епископ в богатых ризах в окружении клира и церковных служек воссел на лавке у стены. Ряполовские с Муромским воеводой да с Васильем Образцом предстояли ему. Малолетние княжичи Иван и Юрий сели на лавку одесную епископа. Иона рассказывал, зачем приехал в Муром. С его слов выходило, что на Москве недовольны были правлением Шемяки, потому искал он возможности уладить отношения со священством, боярством, служилыми и посадскими людьми. Просил он Иону, чтобы сыновья Василия Васильевича были отпущены из Мурома и представлены пред его очи:
Князь Димитрий Юрьевич радъ ихъ жаловати, перессказывал Иона слова Шемяки, указывая на княжичей, отца ихъ выпуститъ и отчину дасть довольну. С темъ и заверилъ мя и Крестъ на томъ целовалъ.
Правда, не сказал Иона, что обещал ему Шемяка митрополичий сан. После низложения и бегства Исидора Русская церковь уже седьмой год была без пастыря.
Владыко, князь Дмитрий Юрьевич и Великому князю Василию тоже Крестъ целовалъ, а очи-то вынулъ, ответствовал Иван Ряполовский.
Ведаю о томъ, бояринъ. Но ведь и князя Василия Юрьевича (Косого) не помиловалъ князь Василий Васильевич Но коли священство обольстити Дмитрию Юрьевичу, отвергнутъ будетъ Святыя церкви (Если же обманет Дмитрий Юрьевич священство, отлучен будет от Святой церкви).
Так-то оно так, владыко. А и не простятъ намъ людие, егда князь Дмитрий учнетъ козни свои творити.
Ну а не послушаете мя, совкупитъ князь Дмитрий Юрьевич вои свои и двигнетъ полки на Муромъ. А ино и татары Улу-Мухаметовы по слову князь Дмитрия приидуть на вас. Не устояти граду сему.
Истину глаголеши, владыко. Но большою кровию яти имъ сеи градъ молвил воевода Беззубцев.
Ведаю, сыне. Но бояре Ряполовские остромыслены мужи, вотъ и помыслети имъ, како быти ту.
В палате наступила продолжительная тишина. Только братья Ряполовские: Иван, Семен да Дмитрий шепотом вели разговор между собой. Наконец они о чем-то договорились.
А и то, отче, заговорил Иван, негоже идти намъ супротивъ твоеи владычнеи воли. Отпустимъ с тобою княжичей ко князь Дмитрею. Но выдадимъ тобе ихъ «на патрахиль», како же свершиши клятвенныи обрядъ в соборнои церкви Рождества Богородицы.
Быти сему, отвечал Иона.
Жребий был брошен. В сопровождении епископа Ионы княжичи прибыли в Переславль-Залесский, где их ждал Дмитрий Юрьевич Шемяка.