Еще одно письмо оставалось непрочитанным. Оно было написано другой рукой рукой, написавшей адрес на белой коже. Вот что в нем содержалось:
«Madame, прилагаемые письма были найдены на поле битвы одним из моих вестовых. Так как одно из них адресовано на ваше имя, то оно дает указание на человека, выронившего их, вероятно, в пылу быстрого продвижения вперед. Если капитан Шарль Даррагон ваш супруг, то я имею удовольствие сообщить вам, что его видели живым и здоровым в конце дня».
Затем следовало уверение в глубоком уважении и вслед за подписью стояло: «хирург».
Дезирэ прочла объяснение слишком поздно.
Глава XIII
Дезирэ прочла объяснение слишком поздно.
Глава XIII
В день ликования
Правду! Даже если она и раздавила бы меня!
Дверь в комнату была открыта, и Дезирэ, заслышав шаги в коридоре, поспешно собрала бумаги, найденные на Бородинском поле.
В комнату входил Луи дАррагон, и Дезирэ на одно мгновение, прежде чем успело измениться выражение его лица, увидела всю усталость, какую он вынес в течение ночи, весь риск, которому он подвергался. Обыкновенно его лицо было спокойно, оно выражало то сочетание созерцательного покоя, которое характерно для лиц моряков. С резкой неподвижностью, развитой благодаря контролю над собой и сдержанности.
Он знал, что был дан бой, и, заметив на столе бумаги, он глазами задал Дезирэ неизбежный вопрос, который язык медлил выразить словами.
Дезирэ в ответ отрицательно покачала головой. Она посмотрела на бумаги в раздумье, длившемся только одно мгновение, затем, выбрав письмо, написанное Шарлем ей, сложила все остальные вместе.
Вы говорили мне, чтобы я послала за вами, сказала она спокойным усталым голосом, когда буду нуждаться в вас. Вы избавили меня от труда
Его глаза выразили беспокойство. Она протянула ему письмо.
тем, что пришли, прибавила она, взглянув на него, и этот взгляд верно оценил усталость, которую он старался скрыть под спокойной внешностью, и трудности, которые ему пришлось преодолеть для того, чтобы прийти.
Заметив, что он нерешительно смотрит на бумаги, Дезирэ снова заговорила:
Одно, написанное на цветной бумаге, адресовано мне. Вы можете его прочитать, раз я разрешаю.
Из этого письма Луи узнал, что Шарль, во всяком случае, не убит, и Дезирэ издала какой-то странный, короткий смешок.
Прочтите другие, предложила она. О, не надо колебаться! Не стоит быть столь щепетильным. Прочтите одно, верхнее. Одного довольно.
Окна были открыты, и утренний ветерок, играя занавеской, доносил веселый звон ганзейских дней. Колокола, по приказанию Наполеона, ликовали по поводу новой победы. Пчела, монотонно жужжа, попала в окно, облетела вокруг комнаты и, отыскав выход, снова улетела, и ее жужжание удалилось, растворяясь в сонных звуках.
ДАррагон медленно читал письмо без подписи, а Дезирэ, сидя за столом, наблюдала за ним.
Ах! воскликнула она наконец, и ее голос зазвучал презрительно, как при мысли о чем-то недостойном. Шпион! Вам так легко оставаться спокойным и скрывать все, что вы чувствуете!
ДАррагон медленно сложил письмо. То было роковое послание, написанное в верхней комнате дома сапожника в Кенигсберге на Новом рынке, где липы доросли до самого окна. В нем Шарль очень легко отзывался о жертве, принесенной им, разлуке в день свадьбы с Дезирэ по приказу императора. Это была действительно величайшая жертва, какую только может принести человек, ибо Шарль отбросил свою честь.
Может быть, это и не так легко, как вы думаете, возразил дАррагон, смотря на дверь.
Он ничего больше не успел сказать, потому что появилась Матильда и Себастьян, которые, неторопливо разговаривая, спускались по лестнице. ДАррагон сунул письмо в карман и этим дал Дезирэ единственное указание на политику, которой им следует держаться. Он стоял лицом к двери, невозмутимый и спокойный, получив в свое распоряжение только одну минуту для обдумывания плана более чем одной жизни.
Получены добрые вести, мосье, сказал он Себастьяну, хотя и не я принес их.
Себастьян вопросительно указал на открытое окно, где от звона колоколов, казалось, ярче блестело солнце и веселее дышало свежее утро.
Нет, не то, ответил дАррагон. Говорят, что одержана крупная победа, но трудно сказать, добрая ли это весть или дурная. Я говорю о Шарле. Он жив и здоров. Madame имеет сведения.
ДАррагон говорил тихо и обернулся к Дезирэ с точно рассчитанным жестом. Он быстро взглянул на Дезирэ для того, чтобы убедиться, что она все поняла и успела подготовиться.
Да, прибавила Дезирэ, слава богу он жив и здоров после сражения, но в письме не сообщается никаких подробностей, так как, в сущности, оно было написано накануне.
С постскриптумом, извещающим, что Шарль и в конце дня остался невредим, догадался Себастьян, придвигая к столу стул и приветливым жестом приглашая дАррагона разделить их скромный завтрак. Но дАррагон смотрел на Матильду, которая очень поспешно подошла к окну, как бы желая вдохнуть побольше воздуха. Лицо Матильды было неподвижное и совершенно бледное, словно после бессонной ночи. ДАррагон был моряком. Он встречал такое же точно выражение на более суровых лицах и знал, что оно означает.