«За Цыганкой». А таким был вид на юг. 1960-е. Труба Реактора указывает на пик Талгар (4973 м), а правее и ближе пик Физиков, объект регулярных массовых восхождений наших родителей.
Глубокомысленные размышления про «необратимые изменения в окружающей среде» и грядущую «экологическую катастрофу» хотя и родились не сегодня, но массовый характер приняли именно в новом тысячелетии. Солидные авторы, комментаторы и простые пользователи ссылаются на авторитетные результаты маститых исследователей и анализы всяческих озабоченных организаций и пугают друг друга неизбежным концом света. Но чтобы осознать всю степень серьёзности обсуждаемой проблемы, необязательно кивать на чужие авторитеты, достаточно вглядеться в собственное прошлое.
«Пересечённая местность». Школьный кросс 1968 года.
Моё детство, напомню, пришлось на 60-е годы (двадцатого, разумеется, столетия), а прошло в Алма-Ате и под Алма-Атой. Поля колхозов-совхозов в те годы ещё не были сплошь отутюжены бульдозерами, свободные места не были застроены дачами, а лесополосы не были вырублены на дрова.
Так что вполне естественно, что наша тогдашняя жизнь была куда ближе к природе, чем жизнь нынешних жителей Посёлка. Любимым способом времяпровождения и обычным воскресным отдыхом земляков, особенно в первые годы, были пикники за околицей, походы «за речку» (досточтимую Цыганку), обязательные весенние выходы за подснежниками, за тюльпанами (всего этого тогда было в достатке в непосредственной близости от посёлка), за ежевикой, по грибы, за тёрном.
Мы росли у подножия Заилийского Алатау. И часто не замечали великолепия фона. Уже позже, покатавшись по миру, я осознал, что второго такого нет. Фото 1960-х.
Оно и понятно в самом Посёлке тени и уюта в несколько первых лет существования было немного. Потому отдыхать на такую близкую природу выходили капитально, на целые выходные дни, стелили в пахучей траве принесённые одеяла и отрывались по полной!
Доверчивая Природа
Что до самой окружающей природы, то, в те первые годы, она по инерции всё ещё не могла осознать своих новых границ, и постоянно вторгалась на территорию, уже отторгнутую у неё людьми. Уже враждебную.
На улицы тогда частенько забегали лисы, обитавшие в окрестных терновниках, а по садам, ещё не ограниченным никакими заборами, запросто шныряли симпатичные ёжики. Черепахи, которых в изобилии собирали по полям, считались у нас ординарными и привычными домашними любимицами. Тихие жабы, выползавшие на вечернюю зорьку, были неизменными спутницами вечерней прохлады.
Зимой снег в окрестных полях и балках был исчерчен характерными цепочками лисьих следов. Ходить по ним на лыжах и распутывать нехитрые истории рыжих хищниц, мышкующих или промышляющих неосторожными птицами вот было истинное наслаждение для всех, увлечённых живой природой.
Девушки из 60-х с охапками тюльпанов. Картинка из прошлого
А когда я, преданный читатель «Юного натуралиста», научился лучше распознавать следы, то с удивлением обнаружил, что среди многочисленных собачьих отпечатков в окрестностях посёлка встречаются и удлинённые оттиски волчьих лап!
А наиболее привычными персонажами животной жизни, широко представленной в 60-е годы, были многочисленные змеи. Особенно часто встречавшиеся на нашей окраинной улице Садовой. Змеи свободно ползали не только вокруг домов, но и нередко забирались вовнутрь.
Гадюки и прочие гады были обречены. Несмотря на то, что Посёлок вырос на «их землях». Фото 1966 года.
Всех змей, за исключением ужей, автоматически причисляли к «гадюкам» и тем самым приговаривали к безжалостному истреблению. Последний раз змею я видел в окрестностях Посёлка лет пять назад, километрах в двух от жилья, в одном из сохранившихся массивов тёрна.
Все эти ординарные представители нашей «первобытной фауны» давно стали достоянием прошлого не только на улицах современного городка, но и в ближайших его окрестностях. Заборы, собаки, люди, скот, структурные перемены в сельском хозяйстве, успехи большой химии всё это вкупе привело к тому, что былая животная жизнь постепенно угасла и исчезла. Выходя нынче на зимнюю целину, в большом отдалении от жилья, можно ещё натолкнуться на единичные лисьи цепочки, редкость которых лишь подчёркивает печаль свершившихся перемен.
Все эти ординарные представители нашей «первобытной фауны» давно стали достоянием прошлого не только на улицах современного городка, но и в ближайших его окрестностях. Заборы, собаки, люди, скот, структурные перемены в сельском хозяйстве, успехи большой химии всё это вкупе привело к тому, что былая животная жизнь постепенно угасла и исчезла. Выходя нынче на зимнюю целину, в большом отдалении от жилья, можно ещё натолкнуться на единичные лисьи цепочки, редкость которых лишь подчёркивает печаль свершившихся перемен.
Отношение к окружающей живности у детей и подростков того времени не подразумевало особой жалости к меньшой братии. Может быть от того, что братии было побольше? Окрестности Посёлка, начало 1970-х.
С птицами всё сложнее, хотя и тут перемены разительны. Практически перестали появляться такие обычные некогда степные обитатели, как удоды. Повсеместно угомонились скворцы, для которых каждую весну на молодых деревьях вывешивались новые скворечники (это было ещё одним своеобразным весенним ритуалом пионеров и школьников). Воробьи перестали оживлять своим неистовым чириканьем залитые светом застрехи. Прекратили назойливо черкать небеса ласточки. А в ранние годы они, помнится, даже устраивали свои затейливые гнёзда под крышами на расстоянии вытянутой руки.