Особым доверием у царя пользовался начальник морского штаба А. С. Меншиков, циничный и беспринципный придворный остряк, человек без всякого морского образования. По приказу его величества он охотно брался за любое дело, не имея ни малейшего представления о том, как с ним справиться.
"Не существовало такой должности, лишь бы она не была по чину ниже третьего иерархического класса, которую тщеславный и самоуверенный Меншиков затруднился бы на себя взять", - пишет о нем академик Тарле.
Воспитателем Константина был назначен выдающийся ученый моряк Федор Петрович Литке.
Литке был известен своими многочисленными плаваниями и научными исследованиями в Ледовитом и Тихом океанах. Он старался, насколько это было в его возможностях, сделать из Константина знающего моряка. В программу воспитания великого князя входили и практические плавания. Для этой цели предназначалась "Беллона".
Естественно, что многие честолюбцы хотели бы служить на "Беллоне" совместно с девятилетним главнокомандующим морскими силами России. Ведь это значило быть на виду. Сколько возможностей для самой блестящей карьеры!
Случилось так, что Невельской, вовсе не добивавшийся этой чести, действительно был отмечен опытным и разбирающимся в людях Литке и назначен офицером на "Беллону".
В следующем году он снова был вместе с Константином на фрегате "Аврора" и с тех пор ежегодно плавал с генерал-адмиралом. Великий князь полюбил Геннадия Ивановича. Невельской находился при нем вахтенным лейтенантом.
В 1844 году в Архангельске подполковник Загуляев, отличный кораблестроитель, вышедший из простых мачтовых учеников, закончил постройку прекрасного корабля "Ингерманланд".
Константин отправился в Архангельск, чтобы наблюдать за окончательной отделкой и вооружением "Ингерманланда" в качестве старшего офицера. Здесь и он и Литке высоко оценили знания и выдающийся организаторский талант Невельского.
"Ингерманланд" совершил плавание из Архангельска в Кронштадт и затем с августа 1845 года по июль 1846 года плавал в Средиземном море.
Вплоть до 1847 года служба Невельского складывалась самым благоприятным образом, и биография его до этого времени походила на биографию какого-нибудь благополучнейшего "звездоносца" николаевской эпохи.
Но подлинные интересы Геннадия Ивановича были очень далеки от жизни придворной среды и от интересов флотских карьеристов.
Как-то случайно зимним вечером Невельскому попался толстенький томик в старинном кожаном переплете. Молодой офицер раскрыл книжку и на пожелтевшей странице прочел: "Ежемесячные сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие. 1755 год".
Невельской решился предаться "увеселению", тем более что оно, как предупреждало заглавие, сопряжено было с пользою. Он перевернул страницу. Дальше следовала статья: "История стран при реке Амуре лежащих, когда оные находились под русским владением".
Невельской стал читать, вначале с трудом осваиваясь со старинным слогом, и скоро увлекся развернувшейся перед ним величественной эпопеей.
Книга рассказывала о подвигах землепроходцев Пояркова, Хабарова, Ивана Нагибы, открывших для России Приамурье. О многомесячной борьбе отважного Толбузина и мужественного Бейтона с горсткою стрельцов и казаков против десятитысячного "богдойского" войска.
Невельской любил морскую историю и хорошо знал русскую морскую литературу. Теперь же он стал собирать все, что было напечатано по истории Сибири, Камчатки и русских владений в Америке.
Сначала как любознательный юнец читал он все, что только мог найти по этому вопросу, но чем глубже вникал в суть дела, тем серьезнее относился к увлекшей его теме.