Дама с собачкой нетерпеливо, налево-направо, позыркала на объясняющих и мелко-мелко замахала руками перед грудью точно ножницами пощелкала: «Не все, не все сразу, пожалуйста! Ничего не поняла!» А ведь как-нибудь высшее образование! Так вы сказали? дама с собачкой предпочла все же мужчин-путаников обстоятельности женщины.
И словно и вправду аттестованные и путаниками, и недоумками, мужчины в рассеянном недоумении посторонились все от странной женщины с собачкой. Один из них, не желая зря тратить время, отойдя на шаг-другой, стал развертывать газету шорох бумаги, видимо, пришелся не по вкусу нервной собачке, и она заливисто залаяла, тут же охрипла, точно кто завжикал железкой по оселку.
Ишь ты, ёхорь-малахай! с притворным испугом глянул тот, с газетой на обернувшихся мужчин
Один из мужчин ударился в философию.
Наверно, вся семья эта собачка. В сущности не нормальная картина Женщина без детей всегда ненормальная вещь, скажу вам
Но не всем же дано замуж выйти Наш брат тоже хорош избаловался. Где же она бы мужа себе приискала?
Почему-то в старое время одиноких женщин не было! Сплошь красавиц земля рожала? Как бы ни так!.. Замуж всех выдавали вот! На то молодость, на то женская ухватка Вот и «красавицы» все
Эту-то и молодой не представишь Впрочем, видать, проучила свою молодость. Профукала. Диплом и фанаберия с собачкой заместо мужа, семьи и детей «Учиться, учиться, учиться» когда-то это, конечно, был правильный лозунг. Да вот вовремя его сменить забыли на «работать, работать, работать»
А для женщин-особый: «рожать, рожать, рожать»?
Помолчали. Философу, помянувшему про «лозунги», все же, видать, не молчалось. Уязвленно сузил глаза, досадуя, что серьезные мысли его поднимают на смех. Негромко, для твердости, продолжил.
Обошлось бы без лозунга. Природа! Не надо только дергать женщину по сторонам Задергали Вот и дипломы с собачками вместо детей! В этом вся наша беда! А смеяться легко, когда нечего сказать дельного. Сами себе беды натворили через женщину! Одни со своими дипломами требуют мест и окладов, но стонут все одно от эмансипации другие прямиком навострились по вокзалам и гостиницам «зарабатывать»
Причем, без всякого тебе подоходного налога! опять на шутку старался повернуть разговор тот, что изобразил испуг от лая собачки. Тот же, который проявил склонность к философии только рукой махнул. Видать, смирился давно со своим положением. Мысли, серьезные мысли стали неуместны сразу люди все превращают в шутку! Третий, отмалчивался, ограничив участие в разговоре неопределенной, трансцендентной усмешкой. Он, видать, был из тех, которые одной такой своей усмешкой на все случаи в жизни не плохо устраиваются
Глядя вслед поспешившей к автобусу женщине с собачкой, к мужчинам подошла и та женщина, которая лучше всех сумела объяснить все, нечаянно позволив себе взять верх над мужчинами. У нее сейчас был немного искательный вид и все время облизывала сухие потрескавшиеся губы
И хотя сейчас голос был исполнен приязненной уважительности к очереди, слышалась в нем извиняющаяся совестливость, что, возможно, кого-то обеспокоит, очередь на этот раз особо не явила такую готовность на справки и объяснения. И все-таки все посмотрели в сторону, откуда донесся голос. Чем-то он все же заинтересовывал
И опять это была женщина! Низко повязанный платок, плисовый неизносный жакет на приземистой, ни на что женственное не претендующей фигуре, тщательно вымытые, белесо-матовые, тоже неизносные, резиновые сапоги, подобие темной юбки между жакетом и сапогами ни о чем, по отдельности и вместе, не сказали очереди. Равно как и перекинутые, в связке, через плечо, чемоданишко городского, дермантинового вида и большой, явно деревенского облика, баул за спиной. И тогда очереди пришлось обратиться к лицу вопрошающей. Благо женщина сдвинула со лба платок, обнажила лицо, которое застенчиво и поспешно омыла ладошкой, сверх того большим и указательным пальцами провела по уголкам рта. Лишь затем посмотрела на очередь неожиданно живыми, сметливыми и добрыми глазами. Ее нельзя было назвать молодой, но и старой тем более назвать нельзя было. Некий остановившийся возраст самоотрешенной и бескорыстной жизни, полной забот и дум о других людях, не о себе. Лицо было землистым, загорелым, и в тех морщинах, о которых никто не подумает, что они «эгоистичные». Как не скажет никто, что некрасиво вспаханное поле, все зыбящееся в отвалах пласта, или то же поле в выгоревшей стерне перед вспашкой Скорей всего, что излучали они, особенно у глаз, умный свет терпения и благожелательности. Главное, глаза они сразу располагали к себе!..
Явление номер два, проговорил мужчина, читавший газету. Однако взглянув на женщину, почувствовал себя неловко за свои слова.
Кто-то все же хихикнул в очереди.
Простите Может, дура я, что-то не так сказала?.. Неученая я даже дурость свою скрывать не исхитрю
Нет, нет что вы! Это тут недавно Одна ученая побывала счел необходимым загладить свою оплошность все тот же читатель газеты.
Не привыкнуть мне Все спрашиваю, спрашиваю Одних улиц по именам разве упомнишь их, такую прорву! А городские, ничего, помнют!.. Слава богу домой. Сын вот нагрузил, то да сё подарки. Мне-то зачем? Совестно за мать все учится, все учится. На висках уже седина глянулась! Это же сколько можно?.. А какие счеты с матерью? Все отдаст она, с душой впридачу ничего не надо, окромя самого сына Женился Думала, прибыль будет, внука ли, внучонку ли Ан нет Опять, знать, передумали Приезжай мать уезжай мать. Оба в чин-сах лындают по квартере, где мужик, где баба, поди-разбери. В обтяжку, как охфицеры при царях! Сын все колготится, все булгачится в энти, в кон-ди-даты, перебраться! Весь высох. Много знать, желающих кто боком, кто бесом Прытким надо быть! Зачем тебе, говорю? Внуку подарил бы, у меня и медок, и яблоки приехали бы Где там токо рукой машет