К черту Фому Коршунова!
Мишка глянул на бледное лицо отца, стоявшего возле скамьи, и сам побелел от страха за него.
Тише, товарищи!.. С собранья буду удалять! орал чужак, грохая по столу кулаком.
Своего человека из казаков выберем!..
Не нужен!..
Не хо-о-тим мать-перемать!.. шумели казаки, и пуще всех Прохор, зять лавочника.
Здоровый рыжебородый казак с серьгой в ухе и в рваном, заплатанном пиджаке вскочил на скамью:
Братцы!.. Вон оно куда дело заворачивает!.. Нахрапом желают богатеи посадить в председатели своего человека!.. А там опять
Сквозь стонущий рев Мишка слышал только отдельные слова, которые выкрикивал казак с серьгой:
Землю переделы бедноте суглинок чернозем заберут себе
Прохора в председатели!.. гудели около дверей.
Про-о-хо-ра!.. Го-го-го!.. Га-га-га!..
Насилу угомонились. Чужак, хмуря брови и брызгая слюной, долго что-то выкрикивал.
«Должно, ругается», подумал Мишка.
Чужак громко спросил:
Кто за Фому Коршунова?
Над скамьями поднялось много рук. Мишка тоже поднял руку. Кто-то, перепрыгивая со скамьи на скамью, громко считал:
Шестьдесят три шестьдесят четыре, не глядя на Мишку, указал пальцем на его поднятую руку, выкрикнул: Шестьдесят пять!
Про-о-хо-ра!.. Го-го-го!.. Га-га-га!..
Насилу угомонились. Чужак, хмуря брови и брызгая слюной, долго что-то выкрикивал.
«Должно, ругается», подумал Мишка.
Чужак громко спросил:
Кто за Фому Коршунова?
Над скамьями поднялось много рук. Мишка тоже поднял руку. Кто-то, перепрыгивая со скамьи на скамью, громко считал:
Шестьдесят три шестьдесят четыре, не глядя на Мишку, указал пальцем на его поднятую руку, выкрикнул: Шестьдесят пять!
Чужак что-то записал на бумажке, крикнул:
Кто за Прохора Лысенкова, прошу поднять!
Двадцать семь казаков-богатеев и Егор-мельник дружно подняли руки. Мишка поглядел вокруг и тоже поднял руку. Человек, считавший голоса, поравнялся с ним, глянул сверху вниз и больно ухватил его за ухо.
Ах ты, шпаненок!.. Метись отсель, а то я тебе всыплю! Тоже голосует!..
Кругом засмеялись, а человек подвел Мишку к выходу, толкнул в спину. Мишка вспомнил, как говорил отец, ругаясь с дедом, и, сползая по скользким, грязным ступенькам, крикнул:
Таких правов не имеешь!
Я тебе покажу права!..
Обида была, как и все обиды, очень горькая.
Придя домой, Мишка всплакнул малость, пожаловался матери, но та сердито сказала:
А ты не ходи куда не след! Во всякую дыру нос суешь!.. Наказание мне с тобой, да и только!
На другой день утром сели за стол завтракать, не успели кончить, услышали далекую, глухую от расстояния музыку. Отец положил ложку, сказал, вытирая усы:
А ведь это военный оркестр!
Мишку как ветром сдуло с лавки. Хлопнула дверь в сенцах, за окошком слышно частое туп-туп-туп-туп
Вышли во двор и отец с дедом, маманька до половины высунулась из окна.
В конец улицы зеленой колыхающейся волной вливались ряды красноармейцев. Впереди музыканты дуют в большущие трубы, грохает барабан, звон стоит над станицей.
У Мишки глаза разбежались. Растерянно закружился на одном месте, потом рванулся и подбежал к музыкантам. В груди что-то сладко защемило, подкатилось к горлу Глянул Мишка на запыленные веселые лица красноармейцев, на музыкантов, важно надувших щеки, и сразу, как отрубил, решил: «Пойду воевать с ними!..»
Вспомнил сон, и откуда только смелость взялась. Уцепился за подсумок крайнего.
Вы куда идете? Воевать?
А то как же? Ну да, воевать!
А за кого вы воюете?
За советскую власть, дурашка! Ну, иди сюда, в середку.
Толкнул Мишку в середину рядов, кто-то, смеясь, щелкнул его по вихрастому затылку, другой на ходу достал из кармана измазанный кусок сахара, сунул ему в рот. На площади откуда-то из передних рядов крикнули:
Сто-о-ой!..
Красноармейцы остановились, рассыпались по площади, густо легли в холодке, под тенью школьного забора. К Мишке подошел высокий бритый красноармеец с шашкой на боку. Спросил, морща губы в улыбке:
Ты откуда к нам приблудился?
Мишка напустил на себя важность, поддернул сползающие штанишки.
Я иду с вами воевать!
Товарищ комбат, возьми его в помощники! крикнул один из красноармейцев.
Кругом захохотали. Мишка часто заморгал, но человек с чудным прозвищем «комбат» нахмурил брови, крикнул строго:
Ну, чего ржете, дурачье? Разумеется, мы возьмем его, но с условием Комбат повернулся к Мишке и сказал: На тебе штаны с одной помочью, так нельзя, ты нас осрамишь своим видом!.. Вот, погляди: на мне две помочи, и на всех по две. Беги, пусть тебе матка пришьет другую, а мы тебя подождем тут Потом он повернулся к забору, крикнул, подмигивая: Терещенко, пойди принеси новому красноармейцу ружье и шинель!
Один из лежавших под забором встал, приложил руку к козырьку, ответил:
Слушаюсь!.. и быстро пошел вдоль забора.
Ну, живо беги! Пусть матка поскорее пришьет другую помочь!..
Мишка строго взглянул на комбата:
Ты гляди не обмани меня!
Ну что ты? Как можно!..
От площади до дома далеко. Пока добежал Мишка до ворот запыхался. Дух не переведет. Возле ворот на бегу скинул штанишки и, мелькая босыми ногами, вихрем ворвался в хату.
Маманька!.. Штаны!.. Помочь пришей!..
В хате тишина. Над печью черным роем гудят мухи. Обежал Мишка двор, гумно, огород ни отца, ни матери, ни деда нет. Вскочил в горницу на глаза попался мешок. Отрезал ножом длинную ленту, пришивать некогда, да и не умеет Мишка. Наскоро привязал ее к штанам, перекинул через плечо, еще раз привязал спереди и опрометью под амбар.