Он не испытывал никакого удовольствия, стоя на качающейся палубе, наблюдая движение корабля и бегущие атлантические волны, следя за поворотом парусов и рулевым у штурвала. Буш так и не осознал, что в этих повседневных делах можно находить удовольствие, но он чувствовал: что-то ушло из его жизни.
Бут и его помощники вернулись на бак, вот на шканцах появился Вэйлард.
– Явился в наряд, сэр, – сказал он.
Лицо мальчика было белым и напряженным. Буш, пристально разглядывая, заметил, что глаза его чуть влажноваты. Шел Вэйлард прямо и не сгибался, возможно, гордость заставила его расправить плечи и поднять подбородок, но была и другая причина, по которой он не сгибал ноги в бедре.
– Очень хорошо, мистер Вэйлард, – сказал Буш. Он вспомнил узлы на трости Бута. Он часто видел несправедливость. Не только мальчиков, но и взрослых мужчин иногда били незаслуженно. Когда это случалось, Буш мудро кивал: он считал, что встреча с несправедливостью этого жестокого мира необходимо входит в воспитание каждого человека. Взрослые мужчины улыбались друг другу, когда мальчики подвергались побоям, они соглашались, что это пойдет на пользу обеим сторонам; мальчиков били с начала истории и, если когда-нибудь, невероятным образом, случится, что мальчиков перестанут бить, это будет черный день для всего мира. Все так, но тем не менее Буш жалел Вэйларда. К счастью, надо было сделать одно дело, подходящее для настроения и состояния юного волонтера.
– Эти песочные часы надо сверить между собой, мистер Вэйлард, – сказал Буш, кивая в сторону нактоуза. – Как только в семь склянок перевернут получасовые часы, проверьте их минутными.
– Есть, сэр.
– Отмечайте каждую минуту на доске, если не хотите сбиться со счета, – добавил Буш.
– Есть, сэр.
Смотреть, как бежит песок в минутных склянках, быстро их переворачивать, отмечать на доске и снова смотреть – все это поможет Вэйларду отвлечься от своих неприятностей, не требуя в то же время физических усилий. Буш сомневался в получасовых склянках, и проверить их будет невредно. Вэйлард, не сгибая ног, подошел к нактоузу и начал готовиться к наблюдениям.
Поводя носом из стороны в сторону, на палубе появился капитан. Настроение его снова изменилось: беспокойная суетливость улетучилась, он выглядел как человек, который хорошо пообедал. В соответствии с требованиями этикета, Буш при его появлении отошел на подветренную сторону шканцев, и капитан начал медленно прохаживаться с наветренной стороны, по многолетней привычке приспосабливая шаг к бортовой и килевой качке. Вэйлард взглянул на него и всецело погрузился в работу: только что пробили семь склянок и перевернули получасовые часы. Некоторое время капитан прохаживался взад и вперед. Остановившись, он изучил состояние атмосферы с наветренной стороны, почувствовал щекой ветер, внимательно посмотрел на колдунчик и вверх на марсели, убедился, что реи обрасоплены правильно, подошел к нактоузу, проверил, как рулевой держит курс. Все это было совершенно нормально; любой капитан любого корабля вел бы себя на палубе точно так же. Вэйлард знал, что капитан близко, и старался не выдавать беспокойства; он перевернул минутные склянки и сделал на доске пометку.
– Мистер Вэйлард работает? – спросил капитан. Говорил он сбивчиво и невразумительно, совсем не тем озабоченным тоном, что за несколько минут до этого.
Вэйлард, смотревший на склянки, ответил не сразу. Буш мог догадаться, что он придумывает самый безопасный, и в то же время точный ответ.
– Так точно, сэр.
Во флоте никогда сильно не ошибешься, отвечая так старшему.
– Так точно, сэр, – передразнил капитан.