Он вытянул руку в тяжелой металлической броне вперед, выставив ладонь вверх. Латы на предплечье со скрипом разъехались в стороны, и между пальцами возникло синеватое свечение, обрисовавшее многоугольную сферу.
Первое время будет немного больно, заметил бургомистр.
Прежде, чем Никс что-то ответил, он поместил аурную сферу, которая легко прошла сквозь одежду и кожу, в его грудную клетку. Джелед заискрился синими импульсами, что раздавались по всему его телу. Юноша задергался в легких конвульсиях, медленно опускаясь на диван.
У него припадок! воскликнула Крета, боясь к нему прикоснуться.
Возможно, вновь пожал плечами Стин, так же усаживаясь на свое место, я его предупреждал. Эта сила не приживается так просто. Особенно в чужом теле. Он будет испытывать боль каждый раз, когда будет переступать через свой предел. Но теперь он, хотя бы, сможет это делать. Новые горизонты, загоготал Дорхафт, отпивая прохладительный напиток из стакана.
Поезд уже пересек границу между Грислом и Кеделасом, и бургомистру северного безирка становилось жарко в своих доспехах с меховым начесом.
Они проехали еще с полчаса, прежде чем Никс окончательно пришел в себя. Юноша быстро заморгал. Перед глазами все плыло, и он практически ничего не видел перед собой. Ему потребовалось приложить немалые усилия, чтобы опереться руками о диван и сесть поудобнее.
Теперь все не так просто, верно? заметил Стин.
Но почему? Джелед с трудом ворочал языком.
Он выглядел как пьяница, который пребывал в своем привычном повседневном состоянии. Все его движения были вялыми. Взгляд до сих пор был мутный.
Ты быстро освоишься, отмахнулся Дорхафт, как раз успеешь к турниру. Первое время Воля будет заставлять тебя прикладывать усилие, чтобы сделать буквально все. Готов поспорить, что даже дыхание сейчас дается тебе не просто так.
Это было так. Грудная клетка Никса расширялась и сжималась вновь с протяжным внутренним скрипом и стоном, эхом проносящимся по всем его суставам. В глазах все плыло каждый раз, когда воздух проникал в легкие, и, выдыхая, он видел мир вокруг не намного четче прежнего. Однако, тошноты и головокружения, которые он почему-то ожидал почувствовать, не было. И все же это не сильно облегчало ему жизнь, и Никс слушал бургомистра вполуха.
Многие думают, тем временем продолжал Стин, что моя сила заключается в том, что она увеличивает мои физические параметры. Отчасти соглашусь. Но журналюги чудом окрестили мой потенциал верным словом. Моя сила в том, что увеличивается моя воля. Именно воля к победе толкает нас вперед. Именно это стремление позволяет нам достигнуть невозможного. Но иногда воля нужна даже для того, чтобы сделать нечто совсем простое. Например, пошевелить рукой, или выпить стакан воды.
Но до первого боя в турнире меньше трех дней! испуганно воскликнула Марли, Что вы натворили?! Как теперь он будет сражаться?
Дорхафт заметно нахмурился.
Не повышай на меня голос, девочка, сурово пригрозил он, и не смей со мной так разговаривать. Иначе живо отправишься домой. Никс придет в норму за это время. Для победы в первом раунде и половины его сил будет вполне достаточно.
Но в итоге еле лепетал Джелед, это поможет?
Стин довольно улыбнулся и кивнул.
С тем, что я дал тебе, заверил его он, ты сможешь стать сильнейшим.
Ломка не прекращалась уже вторую неделю. Его трясло и лихорадило до потери сознания, но даже когда он вновь приходил в себя его состояние не улучшалось. Дрю не чувствовал себя так плохо почти три десятка лет и теперь с трудом переносил подобные тяготы.
Всему виной была аура Эмили Редэм, которую он выпил перед тем как убил Наместника на острове Эдейл. Жар и галлюцинации лишь усиливались, и новые жертвы и их аура не помогали. Становилось только хуже. Окончательно утратив веру в собственное спасение, Фейн заперся в собственных покоях в Хидрибе и ожидал смерти.
Постепенно его взор застлал огонь. Нескончаемый коридор пламени, в который попал поглотитель, уносил его все дальше, пока, наконец, боль не осталась позади. Но Дрю не почувствовал облегчения. Это было невозможно находясь в окружении огненной стихии, которая оставляла на его теле обширные ожоги. Раны тут же пузырились и покрывались белесой гнойной коркой, после чего медленно затягивались, оставляя глубокие рубцы.
Фейн продолжал идти вперед. В конце коридора появился тусклый просвет, и поглотитель ускорил шаг. Языки пламени обжигали все сильнее. Выйдя из коридора, он без сил рухнул на выжженную землю. Лихорадка и эти раны окончательно вытянули из него последние остатки жизни. Он с трудом дышал.
Послышались тяжелые шаги металлических сапог. Они становились все громче, эхом растекаясь по сухой огненной пустыне. Даже шум пламенных смерчей, что бушевали на горизонте, не мог приглушить грохот доспехов и треск земли под его ногами. Густая аура вдавливала Фейна в почву, не давая вдохнуть и пошевелиться. Он с замиранием сердце ждал, когда его, наконец, пронзит клинок смерти.
Изогнутая тень огромной косы нависла над ним.
Вот оно, подумал Дрю, неизбежный рок.
Свист разрезанного воздуха пронесся у его уха. Клинок вестника смерти пробил почву в паре сантиметров от его головы. Металл полыхал, и на виске появился очередной ожог. Поглотитель хотел отодвинуться от косы в сторону, но стоило ему пошевелиться, и рука в тяжелой перчатке из раскаленного докрасна металла схватила его за горло. Через секунду он уже болтался в воздухе, глядя в не моргающие огненные глаза, пронизывающие его душу насквозь.